В этом маленьком мирке м-ра Уиндла встречали радушно. Казалось, все эти люди его знали. Скромно и застенчиво выслушивал он похвалы, глубоко уверенный, что их недостоин; под маской спокойствия и невозмутимости скрывал он трогательную свою признательность. Впервые в жизни он наслаждался популярностью. Приятно, когда тебя считают — хотя бы по недоразумению — героем.
И все время он чего-то ждал, что-то чудесное должно было случиться. Что именно — он понятия не имел, но в мечтах снова видел себя молодым, снова гулял с белокурой возлюбленной и… Но это была только мечта, слишком мучительная и прекрасная, чтобы можно было ей отдаться.
КНИГА ВТОРАЯ
АДА И КРИСТОФЕР, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НАБЛЮДАТЕЛЬ
М-р Уиндл не откладывал своего визита к Сюзэн Бивер. Она жила с матерью в маленьком доме на бульваре Уилшайр; в доме было много книг, картин, мягких кресел; многочисленные пепельницы указывали на то, что мужчинам разрешено здесь курить. Впоследствии м-р Уиндл немало приятных вечеров провел у Сюзэн Бивер, но этот первый визит был не простым визитом. Сюзэн Бивер, помимо своей воли, заняла позицию наблюдателя — самого чуткого, восприимчивого и сочувствующего наблюдателя, какого только можно себе представить, а объектом ее наблюдений был м-р Уиндл.
На м-ра Уиндла Сюзэн Бивер произвела приятное впечатление, но, за редкими исключениями, он не умел наблюдать. Он не сумел бы описать наружность этой женщины, с которой беседовал втечение нескольких часов, не мог бы сказать, какого цвета у нее волосы, ибо этот вопрос его не интересовал. А волосы у Сюзэн Бивер были каштановые, как увядшие осенние листья. Ей было за сорок, а выглядела она и моложе и старше своих лет. Вокруг глаз у нее протянулась тонкая сеть морщинок, и глубокие борозды залегли у уголков рта, но глаза были молодые и блестящие, а губы, как у молоденькой девушки. Сюзэн Бивер немало хлопот причиняла школьному начальству Сан-Анджело. Она была высококвалифицированным педагогом, и в школе преподавала не только английский язык, но и учила, как жить. Среди своих учеников она пользовалась популярностью, и нелегко было отделаться от такой учительницы.
Так называемому радикальному движению она отдавала свои силы втечение пятнадцати лет. Быть может, было у нее что-то общее с м-ром Уиндлом: в различных теориях она разбиралась плохо, хотя значительно лучше, чем он. Она никак не могла определить, какое направление ей больше нравится; утопическое будущее, не укладывающееся в рамки теорий, — вот во что она, в сущности, верила.
За пятнадцать лет она перевидала немало людей, примкнувших к радикальному движению. Она знала, что не только теоретические построения приводят к мятежу, но чаще какой-нибудь кризис в личной жизни. Многие нашли счастье в новой работе, левых идеях; но кое-кто не сумел увлечься работой, и у таких людей начался процесс духовного разложения; они превратились в паразитов, шарлатанов, тогда как другие стали людьми полезными, способными на героические поступки. Встречались и такие, которым радикализм давал возможность отдохнуть от повседневной жизни; после освежающего отдыха они возвращались к своим спекуляциям, юриспруденции или домашнему ярму.
Сюзэн интересовалась своими товарищами-радикалами. Часто ей представлялся случай узнать, что привело их к радикализму, какой маленький, но мучительный инцидент изменил течение их жизни — изменил на время или навсегда.
Новообращенные переживали тот период, когда барьеры скрытности рушатся, когда возникает желание говорить. А Сюзэн всегда готова была слушать. Они не сумели бы найти более чуткую и внимательную слушательницу. В их личную жизнь она не вмешивалась и только с увлечением следила за тем, что развертывалось перед ее глазами.
Она не удивилась, когда дня через два после собрания у м-с Пэдж м-р Уиндл позвонил ей по телефону и осведомился, можно ли заглянуть к ней вечером. М-р Уиндл уже успел ее заинтересовать.
Обращаясь к матери, которая была глуховата, Сюзэн Бивер громко сказала:
— Это звонил один из наших прозелитов… м-р Уиндл… интересный старик… Должно быть, он будет говорить о себе.
— Все они говорят о себе, — глубокомысленно изрекла м-с Бивер, вспоминая юношей, девушек и пожилых мужчин и женщин, которые из года в год являлись сюда по вечерам.