— Да, — упрямо сказал он, — Джо — молодчина. О нем нечего беспокоиться.
— Приходится верить вам на-слово, — засмеялась она. — Вот если бы вы указали на Энн Элизабет Лэндор, как на представительницу современной молодежи, я бы вас поняла. Непременно приходите в следующее воскресенье к м-с Пэдж — она обещала там быть. Впрочем, вы уже знаете Энн Элизабетт. Ведь вы вместе были на том митинге, когда вас арестовали.
Энн Элизабет рассказала ей об этой встрече, и она знала, что м-р Уиндл видел девушку в сквере.
— А это лучше, чем познакомиться за чаем! — продолжала она. — На митингах люди понастоящему узнают друг друга. Какое она на вас произвела впечатление?
М-р Уиндл неловко вертел в руке сигару.
— Судя по тому, что я слышал, — уклончиво сказал он, — она, видимо, замечательный человек.
«Жалкая похвала, — подумала Сюзэн, — похвала, недостойная такой очаровательной девушки, как Энн Элизабет! Но, очевидно, на большее он был неспособен». Она вспомнила, что почти так же отозвался он и о своем герое — Джо Форде…
— Я жду встречи с ней, — продолжал он. — И, мне кажется, вы правы: она не похожа на других.
Он затянулся сигарой, помолчал и добавил:
— Я — старик, мисс Бивер. И мне приятно… приятно видеть этот новый молодой мир… где все возможно… где дни не тянутся один за другим…
Так вот почему он попал в круг радикалов! Для него это был молодой мир, открывающий новую жизнь.
— Я думала о вас, м-р Уиндл, — задумчиво проговорила она.
Заметив, что он встревожен и в то же время польщен, она продолжала:
— Должно быть, я унаследовала от матери страсть к психологическим загадкам. Но живых людей я предпочитаю книгам. Наш мирок увлекает меня не меньше, чем полное собрание сочинений Генри Джемса увлекает мою мать. Для меня захватывающий интерес представляет сложная натура человека. Пожалуй, следовало бы мне жить личной жизнью и меньше внимания уделять жизни других людей. Но моя жизнь была слишком неинтересна, чтобы я могла ею удовлетвориться. Дело в том, что в личной жизни я всегда была трусихой.
М-р Уиндл, успокоенный этим откровенным признанием, стал доверчивее.
— Я тоже всегда был трусом, — сказал он.
— Вот как! — засмеялась она. — Много хороших людей не отличались храбростью.
— Коммерческие дела и операции меня пугали, — продолжал м-р Уиндл, радуясь возможности поговорить и замечая, что говорить ему нетрудно. — В то время мужчина не был мужчиной, если он не хотел заниматься коммерцией и зарабатывать деньги. А в чем проявилась ваша трусость?
— В моем отношении к любви, — сказала она. — В те годы женщину не считали женщиной, если она не хотела выйти замуж и иметь детей.
Она почувствовала, что м-р Уиндл впервые обратил на нее внимание, как на женщину. Должно быть, он подумал, что когда-то она была очень красива. Сюзэн не обиделась: к этому она привыкла.
— Я избежала участи нормальной женщины и не жалею об этом. Знаю, что эта роль мне бы не удалась.
— А мне не удалась роль дельца, — отозвался мистер Уиндл. — И мужем я был плохим. По правде сказать, я втечение сорока лет старался поменьше сидеть дома.
— Значит, вы можете понять, почему я не хотела быть женой и матерью. В конце концов жизнь не только в этом.
— Да, — сказал м-р Уиндл и вздохнул. — Но из меня бы ничего не вышло, даже если бы я занялся чем-нибудь другим. Вот почему меня интересует эта молодежь; я вижу, что они могут сделать.
— Что же, по вашему мнению, могут они сделать? — с любопытством спросила Сюзэн.
— Не знаю, — уклонился он от ответа. — Что-то совсем иное.
— Конечно, они не будут походить на одинокие обломки, вроде нас с вами. Не уклоняясь от ответственности, они сумеют что-то создать. Быть может, даже иные формы брака, новую прекрасную семью.
— Да, это я и хотел сказать, — подтвердил м-р Уиндл.
Она засмеялась.
— Знаете, м-р Уиндл, как назвали бы нас современные психологи?… Старыми неврастениками!
— Как? — заинтересовался он.
— Неврастениками. Это — научный термин. Так бранят людей, которые недовольны жизнью и не принимают ее такой, какая она есть.
— Неврастеники! — М-р Уиндл с удовольствием смаковал это слово. — Мне кажется, здесь, в этой среде, много неврастеников, — высказал он предположение.