— Поделом им! — мрачно отозвался Джефферсон Лэндор.
Нелегко ему было это сказать, но он сделал над собой усилие. Сейчас он не мог итти на уступку дочери…
Энн Элизабет, не говоря ни слова, пошла наверх складывать вещи. Через полчаса, держа в руке чемодан, она спустилась в столовую. Отец попрежнему сидел за столом, молчаливый, сдержанный, непреклонный.
— Завтра я пришлю носильщика за сундуком, если ты ничего не имеешь против, — сказала Энн Элизабет.
Он слегка кивнул головой, но ничего не ответил.
Энн Элизабет взяла чемодан левой рукой, а правую протянула отцу. Он пожал ее и выпустил.
— Прощай, отец.
— Прощай.
Когда захлопнулась за ней парадная дверь, силы его оставили. Он приник головой к столу и разрыдался.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ЧЕРНЫЕ ВОЛОСЫ И ЗОЛОТИСТЫЕ
М-р Уиндл явился в суд, когда разбиралось дело доктора Старкуитера. Впервые присутствовал он на судебном процессе, и в сущности то было первое его реальное соприкосновение с огромным внешним миром, из которого он бежал полгода назад. В глубине души он всегда боялся этого огромного мира и не понимал его. Пока он жил в нем и другого мира не знал, он старался на все закрывать глаза; а затем, найдя пристанище в другом маленьком мирке, он предпочитал о внешнем мире не думать. Но этот мир существовал попрежнему, и м-р Уиндл, вернувшись ненадолго из своей Новой Атлантиды, с тоской его созерцал.
Вместе с Джо, Энн Элизабет, м-с Пэдж и несколькими радикалами м-р Уиндл явился в городскую ратушу и, с трудом получив пропуск у суровых приставов, вошел в маленький и грязный зал заседаний. Под строгими взглядами судебных приставов, они разговаривали шопотом. Затем раздался стук молоточка по столу, и все встали. Вошел судья, сел, снова стук молоточка, и все заняли места на жестких скамьях. М-р Уиндл со своей компанией сидел на последних скамьях; впереди были свободные места, но пристава почему-то не пропускали туда м-ра Уиндла и его спутников. Слышно было плохо, и сначала м-р Уиндл не мог понять, что происходит; он заметил только, что почти все время говорит один судья.
Зато Джо Форд все понял. Судья Хоффенбауэр решил воспользоваться случаем и показать, что, несмотря на немецкую свою фамилию и немецкое происхождение, он был стопроцентным американцем… Быстро провел он выборы присяжных, и после того, как м-р Вулвертон воспользовался правом отводить лиц без указания причин, список присяжных был утвержден, и судья открыл заседание патриотической речью. Полиция дала показания, а судья не принял возражений м-ра Вулвертона. Когда были вызваны свидетели защиты, им почти не дали рта открыть. Если можно так выразиться, судья был в ударе. Он все время перебивал свидетелей, вставлял шутливые и иронические замечания; на его остроты приставы и атторнеи отвечали громким хохотом, и судья их не останавливал. В промежутках он цитировал: «Цветы, что распускаются весной — траля-ля, — никакого отношения к делу не имеют!».
Когда начался допрос доктора Старкуитера, судья прочел ему лекцию на тему о патриотическом долге священника; а когда доктор Старкуитер в ответ на вопросы м-ра Вулвертона попытался объяснить свое отношение к войне, ему было заявлено, что здесь не место для бунтарских выступлений. М-ру Вулвертону оставалось только повторять «я протестую», на что судья отвечал, как автомат: «Протест незаконен». — «Занесите в протокол», устало говорил м-р Вулвертон, а судья машинально произносил: «Ваше ходатайство удовлетворено».
Оркестр Союза свободы заиграл под окнами «Звездами усеянное знамя», и все присутствующие, следуя примеру судьи, встали. Напутственное слово присяжным носило характер патриотической речи, и присяжные, не покидая зала заседаний, признали подсудимого виновным. Судья Хоффебауэр немедленно приговорил доктора Старкуитера к шести месяцам тюремного заключения и штрафу в пятьсот долларов. А когда было заявлено, что будет подана апелляционная жалоба, он тем не менее отказался выдать осужденного на поруки. Друзьям не разрешили попрощаться с доктором Старкуитером; под охраной приставов и сыщиков его поспешно увели в тюрьму…
Для м-ра Уиндла зрелище это было не просто судебной комедией: именно такой справедливости и следовало ждать от странного, жестокого и бессмысленного внешнего мира! Он слышал, как м-р Вулвертон уверял их в вестибюле, что высшей инстанцией приговор будет отменен, но ведь на глазах м-ра Уиндла доктора Старкуитера увели в тюрьму. Он слышал, как Джо толковал о психологии судьи… но м-р Уиндл не нуждался в объяснениях; то, что произошло, не было для него неожиданностью. М-с Пэдж и Энн Элизабет негодовали, но он был печален — и только. Давным давно он узнал, чего можно ждать от внешнего мира…