Но он, казалось, думал: иначе. Она не понимала, почему у него такой вид, словно он одержал победу. Быть может, он был доволен тем, что не он, а она сделала первый шаг к примирению? «Оставим ему это утешение, — подумала она, — он его заслуживает!» Отец вскользь упомянул об ее комнате; очевидно, он хотел намекнуть, что комната ее ждет. Энн Элизабет не собиралась возвращаться к отцу, но раз он этого хотел, можно было переехать. Мысленно попрощалась она со своей большой удобной комнатой в доме м-с Пэдж и задумалась над тем, сумеет ли она удовлетвориться своим старым маленьким шкапиком. В эту минуту отец задал ей вопрос:
— Ну, говори, что случилось?
— О чем ты спрашиваешь отец?
— Чем ты занималась?
— Ведь я же тебе рассказала — удивилась она.
— Я спрашиваю, какая беда тебе грозит? Почему ты пришла ко мне? — самодовольно улыбаясь, пояснил он. — Тебя хотят арестовать?
— Арестовать?
— Ну, да! Тебе нужно поручительство? Говори, в чем дело. Видимо, в конце концов и старик-отец может пригодиться!
Энн Элизабет, возмущенная, вскочила.
— А, так вот что пришло тебе в голову! Я попала в беду и потому явилась к тебе! Мне нужна твоя помощь, твои деньги!
— А что же мне думать? — спросил он. — Что могло привести тебя сюда?
— Ну, так слушай же, отец! Если я попаду когда-нибудь в беду, к тебе я не приду ни за помощью ни за деньгами! Нет, скорее я сгнию в тюрьме, чем попрошу у тебя хотя бы один пенни! Можешь не беспокоиться! Сумею обойтись и без тебя. К тебе я не вернусь. Если ты думаешь, что я вернулась, то ты очень ошибаешься. У меня есть еще друзья.
— Ладно! — крикнул он. — Можешь итти к своим друзьям, но настанет день, когда ты об этом пожалеешь!
Бросив друг другу в лицо оскорбительные слова, оба остыли, и Энн Элизабет с некоторым опозданием вспомнила о своем твердом решении не сердиться, что бы он ей ни сказал. Она не предвидела, что он начнет высмеивать ее любовь к нему. После этой вспышки оба держали себя с преувеличенной вежливостью, словно были дальними родственниками. И оба похоронили в сердце отзвук горьких слов.
— Можно мне еще когда-нибудь зайти к тебе? — спросила она перед уходом.
— Приходи, когда захочешь, — с деланным равнодушием ответил он. — По вечерам я сижу дома.
— И ты… ты не подумаешь, что я пришла к тебе за помощью?
— Ты же мне сказала, что у тебя есть друзья. — И помолчав, он повторил: — Обычно по вечерам я сижу дома. У меня остались мои книги.
Мельком она взглянула на книгу, которую он читал перед ее приходом. Геккель… Значит, эту книгу он не мог уничтожить, хотя она была написана немцем. Энн Элизабет улыбнулась.
— Вероятно, ты не захочешь меня навестить, — задумчиво сказала она. — Мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с Карен — с м-с Пэдж. Она — замечательная женщина. Тебе бы она понравилась.
— Нет, — отозвался он. — Лучше ты приходи сюда. Вряд ли я могу сойтись с твоими друзьями.
— Пожалуй, ты прав, — грустно согласилась она.
Расстались они добрыми друзьями.
Настала суббота, и явился Брюс Хауторн. Смущенно поздоровался он с Энн Элизабет и был представлен м-с Пэдж. Так как он заявил, что хочет побеседовать с Сэнфордом Пейтоном, то молодые люди ушли рано, захватив с собой свои дорожные мешки.
Оставшись одна, м-с Пэдж стала размышлять об Энн Элизабет. В Сан-Анджело такие прогулки в горы вошли в обычай; молодые люди отправлялись целой компанией или вдвоем, и родители не придавали этому значения. М-с Пэдж знала, что этим летом Энн Элизабет не раз участвовала в экскурсиях. Молодые пацифисты и радикалы уходили в горы, чтобы забыть на время и о пацифизме и о радикализме. И сама м-с Пэдж отправилась однажды вместе с экскурсантами. Вышли они рано вечером и, пройдя три с половиной мили, сделали привал в лагере Сан-Суси. Поужинали при луне салом, сосисками, бобами и кофе; ужин готовили на большом очаге во дворе. Затем все расположились на ночлег в стеклянной галерее дома; изредка их будил какой-то стук: не то падали с деревьев на крышу сбитые ветром орехи, не то пробегали белки.
Энн Элизабет не осталась на ночь в лагере; вместе с высоким молодым русским она после ужина поднялась на вершину горы. Русский служил шофером у одного молодого миллионера, владельца копей в Колорадо. Революционером он стал, наслушавшись разговоров, какие вел его хозяин со своими друзьями. Он поддерживал связь со своим братом, который жил в Петрограде и был свидетелем Февральской революции. Теперь брат предсказывал вторую революцию; она была нужна для того, чтобы довести дело до конца и передать власть рабочим советам. Он говорил о тех двоих, которые будут вождями новой революции, и Энн Элизабет казалось, что в ее руках ключ к будущей истории, когда русский назвал их имена — Ленин и Троцкий. Она и молодой русский уединились для того, чтобы поговорить о России… И м-с Пэдж улыбнулась, убежденная, что очень многие отказались бы этому верить! Но она сама видела, как спокойно и просто ушли вместе Энн Элизабет и молодой русский…