— Боюсь, что мы должны жить отдельно, Джо. Я не вижу оснований изменять свои планы. Конечно, было бы очень приятно почаще встречаться, но ведь у каждого из нас своя жизнь. Ты должен писать…. Не можешь же ты смотреть на меня, как на постоянную… спутницу! Когда я приеду в Нью-Йорк, надеюсь, ты будешь рад меня видеть. Я думаю, мы всегда будем добрыми друзьями….
— Ах, вот что! — вскипел Джо. — Добрыми друзьями! Понимаю! Так вот как ты себе рисуешь будущее…
— Как же мне его рисовать? — холодно спросила она.
— Если бы ты меня любила, ты бы так не сказала.
— Вздор! — перебила она. — Ты прекрасно знаешь, что это не может тянуться вечно. Судьба нас столкнула…
— Так вот какое ты этому придаешь значение!
— Не глупи! Ты знаешь или, во всяком случае, должен знать, какое большое значение я этому придаю. Но сейчас я хочу быть благоразумной… Но хотя мы и не можем вечно жить вместе, это не основание… — Она замялась. — Не сердись на меня, Джо!
— О, нет! Я не сержусь. Я только немного удивлен. Видишь ли, я думал… впрочем, не стоит говорить об этом. Я вижу, что ошибался, — сказал он, стараясь скрыть горькое разочарование.
Она коснулась его руки.
— Понимаю. Ты думал, что я тебя люблю. И ты имел право это думать. Ты не ошибался. Если хочешь знать, я действительно тебя люблю. Как ты думаешь, почему я пришла с тобой сюда ночью?
— Взбалмошность и жестокость — вот, что тобой руководило, — проговорил он сквозь зубы.
Она улыбнулась.
— Зачем ты так говоришь, Джо? Я не была с тобой жестока. Что я сделала? За что ты меня ненавидишь?
— Ты только дала мне понять, что меня не любишь, вот и все. Если бы ты…
— Глупый мальчик! Ну, хорошо, если бы я тебя любила, что тогда? Как бы я могла доказать свою любовь, Джо?
— Во всяком случае, ты бы не стала сулить мне счастье, чтобы через секунду его отнять. Как, потвоему, должен я реагировать на твои слова?
— Я надеялась, что ты будешь благоразумен, Джо. Я знаю: когда двое друг друга любят, они склонны себя обманывать и утверждать, что «будут любить вечно». Но мы — люди менее сентиментальные и должны быть трезвыми. Я только напомнила тебе о том, что тебе самому известно. Ты мне сообщил свои планы. Ты говорил не о браке и не о семейной жизни, а о карьере писателя. Стать писателем — вот самое для тебя важное. И ты знал о моих планах. Я тебе ничего нового не сказала. Я думала, что мы друг друга понимаем.
— Это было до сегодняшнего дня, — пробормотал он.
— Как! Неужели все изменилось только потому, что мы поцеловались? — презрительно спросила она.
— Да! — вызывающе бросил он.
— Нет, не изменилось! Что было правильно вчера, то правильно и сегодня.
— Вчера я не знал, что люблю тебя, а сегодня знаю.
— Это звучит так, словно сейчас ты меня ненавидишь, Джо. Но о какой любви ты говоришь? О любви, которая повредит твоей карьере… а между прочим и моей? Чего ты от меня хочешь, Джо?
— Хочу тебя удержать и никогда не отпускать.
— Это и приведет к тому, о чем я говорила. Ты был женат и должен знать, к чему ведет такая любовь. Я не хочу тебя связывать… и сама не хочу быть связанной. Если такой любви ты ищешь, то обратись к какой-нибудь другой девушке. Я думала, что ты меня знаешь. Этой любви я дать не могу. В голосе ее послышались грустные нотки. — Если ты думаешь, Джо, что мне легко тебя отпустить, то ты очень ошибаешься. Я не хочу отсылать любимого. Мне очень тяжело. Вот почему я и решила сказать тебе сейчас, пока я еще владею собой, что это — наше прощание. Каждая минута нашего свидания мне дорога. И… я не хотела тебя обидеть.
Она заплакала. Он взял ее за руку, но Энн Элизабет сказала:
— Я сейчас успокоюсь. Не обращай внимания на мои слезы. Как глупо, что я расплакалась!
Осушив слезы, она беспомощно повернулась к нему:
— Я все испортила, Джо? Испортила нашу чудную ночь? Ты все еще меня ненавидишь?. Ты не веришь, что я тебя люблю, и… не хочешь…
— Должно быть, я — дурак! — сказал он. — Я знаю, ты считаешь меня бродягой. И я, как бродяга, должен радоваться минуте любви. Но я не радуюсь. Прости меня, Энн Элизабет.
— Хорошо, — тихо отозвалась она. — Больше я не коснусь этого вопроса.
— Если ты думаешь, что я — один из тех влюбленных, которым можно предлагать любые условия, то ты жестоко ошибаешься, — мрачно продолжал он. — Ты не можешь пригласить меня на ночь, а затем отослать. Несомненно ты найдешь таких любовников, которые возьмут то, что им дают, и удалятся по твоему приказанию. Но я не из их числа…. Ты мне слишком дорога…