Потемневшее от времени дерево удивительно подходило Конраду. Последний император династии Хаганов предпочитал северный крой в одежде. Огненно-рыжие прямые волосы собирал в простой хвост. Вычурный узор золотого шёлка стен извивался тонкими ветвями и набухал диковинными плодами. На этом фоне император выглядел стальным мечом.
«Почему сегодня мы проводим приём здесь? Тренируем выдержку? Или это моё наказание? Нет ничего проще узнать», – Джейме чуть повернул голову и посмотрел на Хагана. Может, Конрад и зал были чужими друг другу, но именно государь правил здесь. Мишура позолоты, прихотливой резьбы осыпалась к ногам спокойной уверенности невесомой бессмысленной шелухой.
Почувствовав взгляд друга, «Солнце Адалхарда» приподнял бровь и усмехнулся. «Все-таки наказание. Вчера назвал меня «наседкой», хорошо хоть сбежать один не пытался», – Джейме сам понимал, что перегибает в последнее время, но на душе было неспокойно. И от низкого покрытого росписью потолка легче не становилось. «Душно. Нечем дышать…» – успел подумать шут и друг императора прежде, чем начал умирать. Падая на пол, он ещё слышал голос просителя у ступеней трона и видел свет, который по прихоти неведомого врага уже закручивался вокруг его души сверкающим коридором за грань.
«Добрались. Варг, слишком рано... Приди и охрани, Последний гость», – Джейме чувствовал, смерть, призванная не им, взяла его руку и уводит вдаль, но пытался оглядываться на своё тело. Лежащее на мраморном холодном полу теперь оно было просто пустым сосудом, зависшим между реальностями. Пустое – не значит никому ненужное. Шут уходил, но видел, как нечто тянется наполнить зияющую рану одиночества его телесной оболочки.
«Приди и охрани». Яростным огненным росчерком вспыхнула печать, освещая грудь оставленного за границей реальности тела. Джейме обрадовался, заклинание работало, а значит, не допустит недостойного. Сила, завязанная на последней воле, притянет того, кто станет опорой.
«Называл меня скучным, считал постоянным. Ты прав. Моя последняя мысль, как и жизнь только тебе, мой друг и Спаситель мира. Я страшусь, уходя. Не подведи меня, мой император...»
– Лекаря! Ради Бога, Джейме!
– Ваше величество, не гоже…
– Пошел прочь. Хочешь сдохнуть ещё до вечера?! Лекаря! Где лекарь?!
Ладонь дрожала. Яркие камни тяжёлых перстней сыпали искрами. Император торопливо стирал тонкий слой испарины, выступившей на бледном высоком лбу, упавшего на пол шута. Длинные пальцы рвали жемчужные пуговицы, раздирали дорогую парчу камзола на неподвижной груди. К демонам достоинство! Друг уходил, ускользал в неизвестность и целого мира было мало за неровный вдох.
Тонкие губы прижались к уху, прикрытому пестрой шапкой:
– Слышишь меня, Джейме? – рыжая прядь упала на глаза, сверкнувшие безумием. – Слышишь?! Так вернись ко мне мой единственный друг и последний гость.
«Сумасшедший мерзавец, и я не лучше, поверил глупой шутке, обещанию вернуться из-за последнего края...»
Карие глаза, пара пустых кувшинов из-под вина на столе, широкая усмешка. «Ты запомнил волшебные слова? Перепутаешь хоть звук, желание не исполнится», – смеялся Джейме, звенел бубенцами и заставлял повторять потешное заклинание снова и снова.
«Я ничего не забыл, так держи слово, скотина, – Конрад сжал пальцы и снова встряхнул безвольно обмякшее тело. – Вернись ко мне, друг. Приди и охрани, последний гость».
Длинный вдох, больше похожий на финальный рывок, стал императору долгожданным ответом.
Начало
Виктор очнулся разом, точно кто-то дёрнул его из сна. «Опоздал», – думал он, а рука уже нашаривала сотовый на тумбочке. Тумбочки не было. В ход привычно пошла вторая рука. Приступ головокружения и острая игла боли в висок застали врасплох. Будильник телефона продолжал молчать, а Вику пришлось замереть, пережидая новый приступ, который атаковал затылок. «Слишком тихо. Спим дальше. Чёрт, и лучше не поворачиваемся», – думал Семёнов, понимая, что предателю мозгу явно не нравится шевелиться. «Что за говно мне приснилось? Сам виноват, лучше бы лёг пораньше. Права мать, всего не заработаешь... – перед глазами побежали графики и строчки цифр, странное головокружение не проходило. – Не усну, – страдалец поморщился. – Лучше встану, гляну как в Азии».
Команда отдана, и вроде мышцы сократились, принимая сигнал мозга, но подняться не получилось. Дикая слабость ударила мягкой лапой в лоб. От того что лапа была мягкой, легче не стало. «Инсульт!» Тут Вик понял, что ещё напрягает его уже несколько минут. Сильный, яркий аромат роз. «Этого не может быть». Свой тонкий нюх он много лет назад оставил в ведре с хлоркой, на кой-то ляд хранимом дедом в углу сарая на даче. «Мало ли. Пригодится», – пращур мог сделать своим рыцарским девизом. А самым смешным было то, что Семёнов вспоминать бы замучался, сколько раз дед оказывался прав. Так о хлорке. Как назло, ведро было ржавое и загадочное. Что еще нужно пятилетнему искателю приключений? Один вдох, и Виктор навсегда забыл, что такое нежные и изысканные ароматы. Чтобы Вик что-то почувствовал, Запах должен был бить копытом в лоб.