– Чёрт, Антоний, я сюда просто за текстом Пророчества пришёл. Если на чистоту, ты тоже думаешь, я могу быть этим «Опорой»?
Назовите его Хаган Распутье.
Ибо на распутье
Окажется каждый рядом с ним.
Между Тьмой и Светом,
Силой и Слабостью.
И пока не обретёт Опору,
надейтесь склонить на свою сторону.
Назовите его Хаган Выбор.
Ибо выбор Опоры – Путь его.
Но истинная Опора,
сделает за него Выбор.
Что ждёт Адалхард?
Я не знаю...
Думай, как хочешь...
Юнита – город храм. Резиденция патриарха. Истинный светоч в глазах Единого в двух днях пути от Уприча. Кортеж Сальвия прибыл в столицу лишь через неделю. О приближении процессии к столице стало известно заранее. Все в Адалхарде знали, Его Святейшество не любит помпезности. Тем быстрее разносилась удивительная новость о великолепных хоругвях и невероятном по богатству облачении сопровождающих его священников.
Патриарх не спешил, его люди готовились к въезду в Уприч. Вечером встали лагерем на виду городских стен и ждали утра, не первых лучей солнца и открытия ворот. Нет, ждали расцвета дня во всем его великолепии. Серые облака, затянувшие небо, не могли стать препятствием. Ибо золотая парча сутан и сверкающие камнями кресты и иконы были средоточием Света Единого. Солнце само скрылось за облаками, чтоб не соперничать с истинным Светом, так говорили в толпе.
Каждый, счёл своим долгом выйти на встречу. Знать ещё на рассвете двинулась ко дворцу императора, простолюдины толпились на улицах, ожидая. И оно стоило того. Сальвий разыгрывал истинное Зрелище, как на струнах играя на душах верующих. Неслышная музыка искреннего восторга и счастья прикосновения к чуду рождалась, послушная каждому взмаху изящной сухой руки патриарха.
Его Святейшество не на коне, а ближе к людям, в открытом паланкине, который несли на плечах шестеро братьев в чёрном. Кому как не им? Инквизиторы – опора власти Единого в мире, защитники верующих перед Тьмой и демонами, наравне с Орденом Огня. Громкие крики чествовали их подвиг.
Патриарх улыбался, светло и чисто. Ему протягивали детей. Люди падали на колени, умоляя о благословении. А он улыбался, и тепло воцарялось в душе каждого кому посчастливилось увидеть эту улыбку. И она тянула за собой горожан, улицы двигались вслед за процессией, не в силах устоять на месте, покинутые только что увиденным Светом. Казалось, к воротам замка толпа поднесла кортеж на своих ладонях. Ещё мгновение и люди качнутся вслед и попросту продавят стену и сметут гвардейцев на входе. Но тут Сальвий поднял руку, и звуки стихли. Святой отец поднялся в полный рост.
Семёнов наблюдал эпохальную сцену со стены. Просто не мог пропустить, ожидание подкидывало пружиной. Последние несколько дней, местные заговорщики отодвинули его от себя. Он и не лез особенно. Его советы по тактике противостояния были бы слишком беспомощными. Большую часть времени Вик уделил занятиям с Антонием. Монах не обладал Силой, но его энциклопедические знания по части рисунков вместе с безграничными возможностями дворцовой библиотеки давали Вику шанс стать полезным. В поисках обращали внимание лишь на защитные рисунки, рассматривали всё самое мощное из арсенала отражения чужого удара. Виктор готовился стать щитом. И теперь чистые раньше предплечья и ладони Соррела украшали рисунки Вика, нанесенные по советам Антония. «Каракули конечно, но выбора нет».
– Зачем тебе огненное кольцо? Ты не сможешь с ним справиться, – утверждал монашек, но Семёнов кисти не останавливал.
– Может, и нет, если ты прав. На правую руку нанесём что попроще. Хотя есть у меня предчувствие, что если нас начнут убивать, я не только огненное кольцо толкнуть смогу.
– Тогда может лучше что-то из атакующих добавить? Говоришь, с заморозкой хорошо справляешься. Может, белую вьюгу или смертельный сон?
– Нет, – Вик согнул и разогнул пальцы, наблюдая, как ходят жилы и мышцы под одноцветной новой вязью, – боюсь хуже сделать. Я себя плохо контролирую в такие моменты.
Император готовился к приёму «дорогого» гостя, а церемонии это было совсем не про Вика. Поэтому Конрад разрешил подняться на стену. «Расскажешь как он тебе…» – так сказал Хаган. Толи правда хотел услышать мнение Гостя, толи защитил от главного камердинера, который всё утро неодобрительно косился на Вика. И вот Семёнов стоит над людским морем, что послушно ласковыми волнами припадает к сияющему золотом неровному пятну патриаршего шествия, и впервые в жизни видит человека, по движению пальца которого люди могут охотно пойти на смерть.