Из последующих докладов Ландо стало ясно, что усмирителей у Цитадели застали не много, чуть больше десятка. Головы шестерых привезли во дворец, чтобы выставить на главной площади Уприча. Народ должен был видеть убийц патриарха, плюнуть в мёртвые лица, насладиться гниением тварей, замахнувшихся на святое, на того, кто молился за всех.
Империя рыдала. Столица готовилась к Большим похоронам.
Финал
Тело
Тело на большом гладком камне в подвале дворца казалось маленьким и беззащитным. Такое тело можно было жалеть, ему хотелось сочувствовать. Буйный мятущийся дух, который хотел чего-то, может, кого-то страстно желал, к чему-то стремился, заставляя ноги ступать по чужим головам и судьбам, покинул его. Тело было одиноко и почти невинно. Ему сочувствовали, его жалели, оказывая последние почести, равные для всех. Ловкие быстрые руки обмыли его, укоротили ногти и волосы, вычистили остатки свернувшейся крови из ушей, из-под ногтей. Из милосердия к уже ушедшим гордости и самолюбию прикрыли мерцающим шёлком и сверкающей парчой синяки и ссадины. Впереди маленькое хрупкое тело ожидала долгая Церемония. Но телу было проще, чем живым, ему было всё равно.
Патриарх?
Подобный медведю, большой человек развернул скрипучее старое кресло, которое отстоял в тяжком сражении с Главным придворным Камердинером. Увы. победа была лишь частичной. Великолепное одеяние искрилось камнями и переливалось драгоценными тканями на деревянных распорках в углу. Бывший великий Магистр и будущий патриарх не мог отделаться от ощущения, что смотрит не на помпезное платье, а на распятие. Гумберт подъехал ближе, не для того, чтобы лучше рассмотреть, чтобы послушать, как скрипит деревянное кресло. Спокойно, размеренно. Ему было нужно это спокойствие, чтобы отвлечься и погасить бушующий шторм из вопросов в своей голове.
Как священники примут его? Что делать с Капитулом инквизиции? Как сохранить мир внутри Единой? Вспомнились Конрад и Гость. Речь императора перед гвардейцами, что передавали из уст в уста. Сальвия вот-вот объявят святым. Патриарх убит одержимым… Указ о признании Силы, снова положен под сукно. Так стоит ли будущее их общей великой Лжи? Вопросы без ответов и только одно бывший Великий Магистр знал наверняка: «Молится. Просить помощи. Это я буду делать чаще, чем раньше». Тот, кого завтра назовут патриархом вытянул из-под пока ещё грубой серой сутаны простой почерневший крест и поцеловал его.
Друзья?
«Этот балкон… – Семёнов поёжился от свежего ветра уже отдающего предчувствием осенних холодов. – Сюда привел меня Антоний. Место, с которого я первый раз увидел столицу и понял на какую высоту забросил меня Джейме Соррел, погибший шут, чародей и друг». Виктору не было нужды поворачивать голову, чтобы увидеть рядом с собой императора и Кирсу, как всегда справа от брата. Справа и всего на полшага позади.
– Сестрёнка, иди-ка поближе, – озорно улыбаясь Конрад притянул наследницу трона к плечу, – Так-то надёжнее будет?
Кирса качнула рыжей косой.
– Мой император, тебе страшно?
И Кирса, и Вик ждали ответа.
– Страшно, но сделаю то, что должен. А вам, – Конрад повернул голову к Вику, – придётся смириться и следовать за своим государем. Так и доковыляем.
Люди
Провожать Мору и Карла в Уприч пятый вышел в полном составе. Гейр обнял девушку первым. Обнимался долго и не скрываясь утирал нос огромным платком.
– Ты смотри, девочка, старики у Карла строгие, на них не обижайся. Про нас помни. Хотел подарить тебе ножик засапожный, но в доме Танко он тебе не понадобится.
Гейр замолчал, поймав напряженный просительный взгляд.
– За братом твоим присмотрим, не сомневайся.
Серый платок больше похожий на парус снова мелькнул в воздухе, и сержант отступил назад, освобождая дорогу Келли. Лучник шёл медленно, неохотно, подозрительно отводил в сторону красные глаза, жалуясь на вчерашнее неудачное вино и тяжкое утро. Тогда Арон легко шагнул вперед.
– И что ты бодрый такой, точно тебе вчера не наливали, – буркнул Келли, отстранив в сторону чувствовальщика, и порывисто притянул Мору к себе.