— Это, безусловно, интересно, но причем здесь я?
— А при том, что сесть за стол к графу мог, как я сказал, любой человек. Но для этого необходимо было соблюсти лишь пару нехитрых условий. Во-первых, хорошо выглядеть, то есть надеть к обеду чистую одежду и не иметь косого рыла. А во-вторых, быть человеком неглупым и быть готовым поддержать светскую беседу. И если со вторым условием ты, мой друг, еще худо-бедно бы справился, то с первым у тебя вышла бы явная промашка.
Олег посмотрел на свои потертые, в некоторых местах порванные джинсы, снизу перепачканные засохшей землей, и растерянно воззрился на шефа:
— Но как же быть?
— Придется тебе, Олежек, отказаться от графской еды и довольствоваться плебейской: гамбургерами и картошкой фри. А я, пожалуй, отведаю каприччо из лосося.
Олег переводил взгляд со своих джинсов на шефа, открывал и закрывал рот, но никак не мог выдавить из себя и слова. Наконец, Бестужеву эта пантомима надоела, и он, смеясь, сказал:
— Да ладно тебе, Олежек, не переживай. Мы в конце концов не в 18 веке живем, так что расслабься. Ты все же не на халявный “открытый стол” к графу явился, а пришел в ресторацию тратить свои кровные. И здесь то, как ты выглядишь, дело десятое. Главное, чтобы платежеспособным был. Так что бери свою говядину и не дуйся.
Олег подтвердил официанту заказ, но во время обеда не перемолвился с Бестужевым ни одним словом. И говядина, и лосось оказались сносными, поэтому душевное расположение духа вернулось к Олегу довольно быстро. Он даже не поскупился на чаевые для Ольги.
— Телефончик не попросишь? — с хитрецой прошептал напарнику Бестужев.
— Да какие уж тут телефоны, — сокрушенно вздохнул Олег, — давай сначала эту бодягу с убийством закончим, а там уже о девушках будем думать. Я так чувствую, скоро “на поспать” времени не будет, не то что на свидания.
— Ну что ж, твой боевой настрой мне очень нравится. Вперед, нас ждут великие дела!
К машине они вернулись тем же путем. Разговор снова не клеился. Дважды молчание прерывали звонки. Оба раза звонили Олегу. Оба раза он нажимал на прием, подносил трубку к уху и говорил:
— Слушаю.
Выслушав абонента на той стороне, он давал “отбой”.
— Почему ты всегда так отвечаешь? — спросил Бестужев.
— Как — так?
— Всегда одинаково. Короткое и сухое «слушаю». Ну я пойму, если на том конце провода полковник Булдаков или твоя теща… А если тебе звонит милая девушка из какого-то банка со спецпредложением? Или милое курносое создание из магазинчика суши, желающая подарить лишний сет твоих любимых роллов? Разве твое угрюмое «слушаю» не разрушит всю магию ответа?
— Во-первых, я не женат, поэтому тещи у меня нет. Во-вторых, в последний раз сладкоголосая нимфа, позвонившая мне из доставки пиццы, оказалась двухсоткилограммовым монстром, свидание с которым я сам — понимаешь, сам — добивался, около часа провисев на телефоне.
— Ииии? — протянул Бестужев, давясь смехом.
— А давай без “и”, - отмахнулся Олег. — Перефразируя один известный фильм “Все, что произошло летними вечерами в парке Пушкина, останется в парке Пушкина”.
— Да лааадно, — еще больше развеселился капитан. — Неужели ты с ней того?
В этот момент телефон Олега снова зазвонил. Засомневавшись на секунду, он поднес его к уху:
— Слушаю.
По мере услышанного лейтенант менялся в лице в сторону белизны. Наконец, он нажал отбой, повернулся к Бестужеву и неслушающимся голосом произнес:
— Сань, звонил дежурный. У нас еще одно убийство. И похлеще вчерашнего…
Глава 6. Скалли в шоке
Секунду Бестужев пребывал в некоей прострации. Он не понимал, что его поразило больше всего: новость об еще одном убийстве или о том, что оно похлеще предыдущего.
— Куда едем? — взял он себя в руки. — Подробности по пути.
Ехать было недалеко. Впрочем, Владимир — не Москва, здесь все было относительно не далеко. За пять минут опера добрались от площади Фрунзе до сквера Гоголя, напротив которого, на Княгининской улице, располагалась Никитская церковь — красивое здание с необычным бело-зеленым фасадом и большими окнами. Совсем не похожее на традиционные владимиро-суздальские белокаменные шедевры. Но от этого церковь нисколько не проигрывала.
Вот только прямо перед входом в храм в землю верх ногами был врыт крест, к перекладинам которого был прибит человек. Территория была огорожена лентами, возле креста копошились полицейские, среди которых Бестужев узнал капитана Смирнова. Наспех припарковавшись, они с Олегом направились к нему.