— Потому что каждый человек, неважно какого он гендера, всегда имеет право выбора: пить или не пить, и что пить. С кем спать. Или не спать. Сколько раз и в какой позе. Пойми, Бестужев, возможность выбора — это и есть вложенная в нас частица Бога, которая и делает нас людьми. Эта простая истина, которую многие, и ты в том числе, не готовы или не хотят принять. Пойми: ты можешь не уважать или даже презирать чей-то выбор. Но ты не имеешь права отказывать в нем другому человеку.
— Неправда, имею. Если человек выбирает убийства, грабежи, насилие, то я, как мент, сделаю все возможное, чтобы его поймать и наказать. Читай: лишить его выбора.
— Наказать — да. Твоя миссия — спроецировать людские законы на выбор того или иного человека. И если параметры не сошлись, ты выступаешь в роли судьи для данного индивида. Но даже в этом случае, Бестужев, ты уже не сможешь отказать человеку в его выборе — он его уже сделал. А дальше — важен лишь его диалог с Богом: упавшая душа может вознестись через покаяние или упасть еще ниже, в объятья падших ангелов. И это — самый главный выбор в жизни любого человека. И какое бы страшное наказание ты не придумал за его земные прегрешения, оно ни коим образом не повлияет на его главный выбор.
Но ты прав в одном, я солгала. Про секс с тобой. Если ты ничего не испортишь в ближайшие час-два, я с удовольствием предамся с тобой разврату.
Вера замолчала, глядя Бестужеву прямо в глаза. В этот момент он готов был взять ее прямо здесь, на столе. Сгрести на пол кружки, тарелки, скатерть, сорвать с нее это черное платье и любить ее со всей страстью, на которую я был способен.
Она увидела блеск в его глазах и все поняла.
— Наверное, на сегодня хватит сальвадорских татуировок и итальянских войн. Предлагаю попросить счет и поехать к тебе.
Дальше все было как во сне. В каком-то нереальном сладком сне. Были оплата по счету и чаевые официанту, первые жаркие поцелуи в такси и раздевание в лифте. Пока пальцы одной руки Бестужева на ощупь открывали входную дверь, пальцы другой боролись с застежкой бюстгальтера.
От одежды они избавились еще до того, как добрались до кровати. Первый акт был бурным, местами жестоким. Они кусались и царапались, словно животные, доказывающие друг другу главенство в этом прайде. Но боли они не замечали, только наслаждение и страсть, сжигающие их общим огнем.
Немного отдышавшись, любовники перебрались на кровать и продолжили обмениваться жаром своих тел. И только к середине ночи, раскрасневшиеся, мокрые, они обессилено лежали и рассматривали потолок, где луна с помощью занавесок нарисовала причудливый узор. Вера водила пальцем по волосатой груди Бестужева и, кажется, что-то напевала. Он не вслушивался, сейчас он просто жил. Так хорошо ему не было давно.
Вера повернулась на бок и, зарываясь, спрятала лицо в его шее. Черт! Ему показалось, или она действительно замурлыкала?
— Что ты делаешь?
— Прячусь в этом счастье. Мне очень хорошо, прямо сейчас — до дрожи хорошо. И я просто хочу побыть в этом моменте.
Так и уснули.
Наутро Бестужеву было стыдно. За себя. И перед собой. Ему казалось, что этой ночью он предал Леру. Но спроси его сейчас, повторил бы он эту ночь снова, он, не задумываясь ответил бы — “да”, тысячу раз “да”.
Эти сомнения не давали сосредоточиться, а нужно было идти искать убийц. Как и в случае со своей бывшей (вот он и привык к этому слову), капитан решил спрятаться от всех проблем на работе.
Веру он решил не будить — оставил на прикроватной тумбочке записку: “Спасибо за ночь. Все, что отыщется в холодильнике, принадлежит тебе. Уходя, просто захлопни дверь. Но можешь и не уходить”. Последнее предложение он дописал после некоторых сомнений.
На работу он пришел в невероятно приподнятом настроении. Проницательная Инга сразу расколола своего шефа:
— Да у кого-то ночью был секс!
— Саня, ты помирился с Лерой? — это уже Олег из своего угла.
— Так, личная жизнь вашего начальника является исключительно личной жизнью вашего начальника. Поэтому отставить досужие домыслы и вернуться к работе. Что у нас нового?
С новым было напряженно. Инга по-прежнему ждала информации от своего виртуального сатаниста, а Олег изучал информацию, полученную после исследования двух участвующих в деле машин. К сожалению, обе взяты в аренду, соответственно, имели до сотни разных отпечатков пальцев и следов ДНК. Найти в этой куче те самые, нужные, было не легче, чем отыскать иголку в стоге сена. Но Олег не терял оптимизма.
На столе Бестужева зазвонил внутренний телефон.
— Булдаков, — определил он издалека, подошел, снял трубку: — Слушаю, Егорыч, а я только хотел…