А в итоге с документацией проторчал до позднего вечера. Можно было закончить работу гораздо быстрее, но мне совесть не позволила вносить в систему то, что накалякал Гаврилов.
Возможно, спасибо он мне за это не скажет, но, по крайней мере, другие лекари смогут прочесть нормальные истории болезни.
Для того эта документация и пишется, чтобы при следующем обращении пациента врач мог изучить всю его историю. А уже после — подготовить новую тактику лечения. Но какая может получиться тактика, если изначально в анамнезе пропечатана куча ошибок?
В дверь моего кабинета постучали.
— Да-да, войдите! — не отвлекаясь от работы, ответил я.
После нескольких попыток отворить заедающую дверь, ко мне ворвался долговязый молодой мужчина в белом халате и чуть не врезался в противоположную стену.
Он растерянно посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами.
— Да, тут определённо нужен ремонт, — усмехнулся я.
— Поверить не могу, что вас засунули в эту каморку… — осматривая мои «хоромы», поморщился коллега. — Простите, я не представился. Леонид Петрович Беленков. Помощник нейролекаря.
— О, коллега по статусу! Павел Андреевич Булгаков, — ответив на его рукопожатие, произнёс я. — Не знал, что у узких специалистов тоже имеются помощники.
— Не у всех, Павел Андреевич. Просто мой наставник — господин Сергеев — уже в преклонном возрасте. Он планирует уходить в этом году, поэтому и взялся за воспитание своего преемника.
— Вас наставник тоже держит в пыльной каморке? — поинтересовался я.
— Нет… — шумно выдохнул Беленков. От его дыхания в комнате поднялся столб пыли. — Честно говоря, не понимаю, почему лекарь Гаврилов вас сюда засунул. Этот кабинет совершенно не соответствует санитарным нормам.
Это он ещё не видел, в каких условиях мне приходилось работать несколько месяцев назад после того, как погибла семья моего предшественника. По сравнению с той антисанитарией, эта каморка — тронный зал!
— Кстати, а чего вы тут до сих пор сидите? — поинтересовался Беленков. — Ваш наставник уже ушёл домой. В поликлинике уже почти никого не осталось.
— Не люблю оставлять работу незаконченной, Леонид Петрович, — ответил я.
Представляю, как звучат мои слова, если учесть, что за моей спиной возвышается целая гора заполненных протоколов. Я умудрился сделать всё, что поручил мне Гаврилов.
Завтра ему меня нагрузить этой же работой уже не получится. Хочет он того или нет, а к пациентам я всё равно себе дорогу проторю.
Мне нужно как можно скорее получить должность лекаря общей практики. Без этого задуманный мной план не осуществить.
— Вы сами-то почему до сих пор в клинике? — перевёл тему я.
— Меня дежурить в неврологическом стационаре оставили, — ответил он. — А я решил вас проведать. В неврологии скучно, сами понимаете. Поболтать не с кем.
Могу себе представить. Чаще всего в таких отделениях лежат в основном те, кто перенёс инсульт. А с ними, как правило, особо не побеседуешь.
— О вас, кстати, слухи уже дошли даже до узких специалистов, — улыбнулся Беленков. — Говорят, вы пациента Дубкова от смерти спасли.
— Ничего особенного, обычный астматический статус, — ответил я.
— И всё же, могу я дать вам дружеский совет, Павел Андреевич? — неожиданно спросил Беленков.
Обычно после таких слов некоторые люди начинают угрожать. Но помощник нейролекаря не похож на того, кто в первый же день набросится на нового коллегу с запугиваниями.
— Конечно, — кивнул я. — Совет лишним никогда не будет.
— Я хотел предупредить насчёт лекаря Дубкова, — прошептал Беленков. — Пожалуйста, будьте аккуратны с Эдуардом Дмитриевичем. Он очень опасный человек.
— Странно слышать, что лекарь может быть для кого-то опасным, — приподняв одну бровь, ответил я.
— В этой клинике много людей, которые тесно связаны с очень влиятельными дворянами. В том числе и с семьёй императора, — объяснил Беленков.
— Хотите сказать, Дубков может обидеться из-за того, что я вылечил его пациента?
— Он будет в ярости, — мгновенно ответил Леонид Петрович.
Ого! А я ещё в прошлой жизни обзывал свою клинику цирком, когда некоторые врачи допускали ошибки или просто вели себя неадекватно. Похоже, настоящее «веселье» мне только предстоит увидеть.
— Спасибо за предупреждение, Леонид Петрович, — сказал я. — Но если кто-то из пациентов Дубкова снова будет умирать у меня на руках, я сделаю то же самое.
Глупость какая-то! В чём проблема местных лекарей? Они что же, боятся, что другие специалисты заберут себе всю славу? Надеюсь, что это не так.
Не к славе врач должен стремиться, а к здоровью своих пациентов.