Самуил Бабин
Приемник из Берёзовки
Мишка последним вышел из автобуса и закурив, отошел под покосившийся навес остановки. Шел мелкий мокрый снег и приехавший в центральную усадьбу немногочисленный народ из ближайших деревень быстро разбежался по делам, кто на почту за пенсией, кто в собес, но в основной закупаться на рынок.
— Дай, прикурить, — подошел к нему водитель автобуса, доставая из кармана пачку сигарет. — Моя что-то отсырела
Мишка протянул ему зажигалку. Водитель прикурил, выпустив сизое облачко дыма и вернул зажигалку: «А ты чего остался. Ждешь кого-то?»
— Не, меня к двенадцати в правление колхоза вызвали, — Мишка взглянул на часы на руке, которые показывали половину двенадцатого.
— Премию, что ли выписали, — добродушно усмехнулся водитель.
— Люлей, — поплевав на огонек сигаретки, Мишка с досадой выбросил окурок в урну. — Дождёшься от них. Зарплату с задержками платят.
— А, что, сейчас хорошая зарплата в колхозе, — с интересом спросил водитель.
— Да, какой, — махнул рукой Мишка. — Если посевная или уборочная, тысяч двадцать пять, тридцать, а зимой тариф, двенадцать тысяч, да и те за ремонт трактора похоже снимут.
— У нас в автопарке, то же самое, — вздохнул водитель и достал новую сигарету. Мишка чиркнул зажигалкой и дал ему прикурить. — Надо в Кваскву уезжать на заработки. Здесь толку нет.
— А кому там трактористы нужны?
— У тебя же водительские права есть. Таксистом можно устроиться. Они сейчас хорошо получают, по сто тысяч и больше, — с энтузиазмом продолжил водитель. Он похоже давно обдумывал эту тему.
— Да, ладно, — не поверил Мишка. — Сто тысяч.
— У меня кум, уже полгода там бомбит, — стукнул кулаком в грудь себя водитель, — Уже машинку бэушную, китайскую приглядел, собирается покупать
В это время к остановке подошла запыхавшаяся женщина в платке, с двумя большими сумками в руках.
— Когда поедим, шеф, — женщина поставила на землю суки и концом платка, вытерла пот со слаба.
— По расписанию. Вон там написано, — водитель указал на жестяную табличку криво прикрученную к металлической стойке.
— Одиннадцать сорок пять, — женщина вытянула голову к табличке, — А сейчас сколько?
— Через сорок пять минут поедем, — раздраженно ответил водитель.
— Ой, так я же еще успею в хозяйственный сбегать. Забыла семена для рассады купить. Милок, — она просительно посмотрела на водителя, — А можно у тебя сумки пока оставлю в автобусе?
— Я охранять их не собираюсь, — покачал головой водитель.
— А там охранять нечего, — весело ответила женщина и нагнувшись, открыла сумку, достала конфету на палочке и протянула ее водителю, — А это возьми себе. Веселей дорога будет.
— Что это, — водитель косо посмотрел на конфету.
— Это леденец, на палочке. Как раньше наш петушок был, только это немецкая кажется.
— Ладно пойду, я, — взглянув на часы, произнес Мишка, застегивая куртку и выходя из-под навеса остановки.
— Удачи, тебе парень, — кивнул ем вслед водитель и посмотрел на женщину, — Бери свои сумки. Сейчас открою двери. Конфеты не ем. Зажигалку мне купишь. Я тебе деньги отдам.
Мишка перешел небольшую площадь, по периметру на которой располагались все основные административно-культурные заведения центральной усадьбы: сельсовет, почта, акушерский пункт и два магазинами- близнеца, еще советской постройки Хозмаг и Продукты. Пройдя немного вперед между магазинами, он остановился перед входом в одноэтажное серое здание из силикатного кирпича, с двухскатной крышей покрытой шифером и треугольным фронтоном, над входными дверями. Слева от входа, на двух металлических столбиках, вбитых в землю, висел полинявший стенд «Передовики ООО «Колхоз Рассвет», с пустыми квадратами глазниц, на месте фотографий передовиков. Справа, чуть в стороне, урча работающем мотором, стоял зеленый, председательский Уазик.
— Ну, что стоишь, как не родной. Проходи внутрь, — окликнул Мишку сзади чуть хрипловатый, прокуренный голос. Мишка оглянулся. Перед ним, в коричневом пальто с потертой папкой в руке, стоял главный механик, Петр Ильич. Голова его была прикрыта, легкой замшевой кепкой, которую он носил не снимая ни зимой, ни летом.
— Так, еще же двенадцати нет, — чуть растерялся Мишка.
— Подождем в приемной, — Петр Ильич потянул дверную створку пропуская внутрь Мишку.
Они прошли по полутемному коридору, в котором пахло кислой капустой и вошли большую приемную в два окна, с заставленными горшочками с рассадой на подоконниках. В приемной, за столом заваленным папками, сидела пожилая женщина-секретарь, что-то отбивая, как из пулемета на старой пишущей машинке. Петр Ильич, протянул руку к выключателю и выключи свет в приемной. Женщина перестала печатать и подняв на них голову, строго произнесла: «А, ну не балуй!»