Алёшка хотел выгнать эту мысль из головы и не мог, она радостно прыгала внутри и растягивала губы в улыбку: значит, значит, значит к нему приехала мама! Ну зачем ещё будут вызывать никому не нужного пятилетнего мальчика к директору детдома?
Аяз Вахитович, и правда, был не один. Рядом с ним в кресле сидела невероятно красивая светловолосая женщина…
Улыбка на Алёшкином лице погасла.
Нет, его мама не могла быть такой. Какой такой? Ну, холодной. Слишком… слишком ненастоящей, что ли.
— Вот, это и есть Алексей Иванов, пять лет, вы только что видели его… документы.
Женщина кивнула, плавно поднялась из глубин кресла, взяла мальчика за подбородок прохладными пальцами, заглянула в глаза. Алёшка подумал, что недавно видел по телевизору в точности такой взгляд.
У кобры…
Вика с тоской стояла перед зеркалом в комнате. Большое, во весь рост, в тяжёлой резной раме, как оно понравилось ей в самом начале и какую тоску наводило теперь! Она уже успела убедиться, что всё-таки отражается в нём без биомуляжа — но вот только видеть её в эти минуты никто не может.
Ну, кроме неё самой, конечно.
— Замечательно выглядите, Виктория Алексеевна!
И кроме Светлого.
Вика выдавила кислую улыбку:
— Спасибо, очень приятно… но это ведь ненадолго, правда?
Удержаться от грустного ехидства не удалось. Светлый пожал плечами.
Сегодня он "оделся" в белый фрак, и Вика не могла не замечтаться, глядя на этакую красоту. Да на ярмарке женихов из-за такого экспоната устроили бы бои без правил (а особо одарённые девицы под шумок организовали бы похищение, возможно, с перестрелками и пытками конкуренток)! Но — что мечтать? О чём мечтать? Какая ещё "ярмарка женихов"? Надо думать о том, как поскорее набрать достаточное количество добрых дел, чтобы белые шарики перевесили чёрные.
— Правильно, — негромко и одобрительно сказал Светлый в ответ на её мысли.
Вика поёжилась. После смерти она успела уже ко многому привыкнуть. И к тому, что смерть — ещё не конец жизни, и что в жизни после смерти есть некоторые плюсы… которые ни ей, ни её невольным товарищам недоступны.
Пока.
Но к тому, что Светлый видит её, актрису, и не из совсем уж бесталанных — насквозь, привыкнуть не могла.
Он же между тем вернулся в каминный зал, и сама Вика тоже пошла за ним.
— Здравствуйте, уважаемые грешники. Если позволите, я начну…
Светлый подождал и продолжил, не услышав возражений.
Тоже мог бы, в конце концов, привыкнуть, что ему ни разу никто не возразил!
— Есть такой город — Ухтомск.
Возражать-то Светлому не возражали, но вот комментировали периодически все:
— Ух-ты! Мы-сы-к! — заржал Серёга, почти сразу же поперхнувшись смехом под тремя осуждающими взглядами. — А я чо, ну чуть что, так сразу я… — забухтел он, признавая вину.
— Это не в честь учёного назвали? — попыталась сгладить неловкое молчание Вика.
— Нет, просто некоторые утверждают, что именно на этом месте стояло родовое поместье князей Ухтомских, из рода которых происходил учёный, — с готовностью пояснил Светлый. — Хотя на самом деле это поместье находилось в сельце Вослома Арефинской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии… кхм. Извините, это не столь важно. Так вот. На самом деле Ухтомск не город, а всего лишь посёлок городского типа, но именно там расположено краевое государственное бюджетное образовательное учреждение для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей "Ухтомский детский дом"…
— Блин, если доброе дело состоит в том, чтоб запомнить с первого раза это название, то я его уже провалил! — Сергей оказался первым, кто сумел облечь изумление в слова.
Вика предпочла промолчать.
Артур недовольно фыркнул:
— Ну, детдом, и что?
— В детдоме, — невозмутимо продолжал Светлый, — в данный момент находится один пятилетний мальчик. Алёша Иванов.
Сердце Вики болезненно сжалось, породив шквал эмоций: как? Как?! У неё больше нет тела! Нет сердца! Но что тогда так горестно давит на грудь… на бесплотную, нереальную, более не существующую грудь…
"Грех", — прочла она ответ в спокойном взгляде Светлого.
О, нет, он не осуждал, он понимал её, и, кажется, даже сочувствовал, но от этого было только больней.
— Международное агентство "Флауэр" имеет определённые виды на мальчика. Он подходит им по возрасту и медицинским характеристикам на роль донора для одного из граждан Соединённых Штатов Америки.
— …! — коротко и ёмко выразил эмоции Лавров.
Кривошапкин тоже не сдержался:
— Им что, своих бомжей мало, что они за нашими детьми решили охотиться?
— Бомжи — категория ненадёжная, к тому же, взрослая. А здоровые сердце и почки бывают нужны не только взрослым.
— Но ведь есть же автокатастрофы! — выпалила Вика. — Разве дети не гибнут в автокатастрофах?!
Светлый покачал головой:
— В данный момент речь идёт об агентстве "Флауэр" и о том, что они присмотрели Алёшу на роль донора.
— А наша задача — спасти его! — обрадовалась Вика.
— Да. Именно в этом состоит часть вашей задачи.
— Часть? — недоверчиво переспросила она. — Но…
Если спасение бедного обездоленного мальчика от страшной участи — только часть задания, то чего же ещё от них хотят?
Сергей с непередаваемо тупым видом переводил взгляд со Светлого на Вику, с Вики на Артура и далее по кругу.
Кривошапкин сосредоточенно разглядывал кончики собственных сцеплённых пальцев.
На шкале значений выражений его лица это соответствовало отметке "никто не догадается, что я притворяюсь, что я возмущаюсь".
— Это как понимать — часть?! — а вот голосом он управлял значительно лучше, чем лицом.
— Вы должны за неделю расстроить сделку Сейфулина с агентством "Флауэр" и найти для Алёши хороших приёмных родителей в России, — спокойно улыбнулся Светлый.
— За не-де-лю?! — совершенно искренне возмутился Артур, и… случилось то, чего никто не ожидал: отчаянно, навзрыд, расплакался брутальный мужчина Сергей Иваныч Лавров.
— Я, понимаете, — попытался он оправдываться сквозь рыдания, — я же на самом деле… я не прошу, чтобы вы мне верили… я… а, чего там!
Он вытер нос рукавом и отмахнулся ото всех широким жестом (Светлый не шелохнулся, Вика отшатнулась, Артур брезгливо поморщился).
— Чего уж там, — повторил Сергей. — Пойдёмте, что ли, смотреть, кем будем в этот раз!
— Чего уж там! — с очаровательным ехидством передразнил Сергея Артур, разглядывая три биомуляжа, поступивших в распоряжение грешников.
— Чего уж там, — печальным эхом отозвалась Вика.
Её подкосили сроки на выполнение этого дела. И как только можно за неделю успеть столько всего…
А в креслах уютно расположились один мужчина и две женщины.
— Чур я мужик! — с разбегу влетел Серёга в мужское тело, и вот уже сорокалетний крепыш с благородными сединами заливисто ржёт, тыча пальцем попеременно в товарищей по несчастью и два женских тела, одно невысокое, атлетичное, очень ухоженное и стильно одетое и второе — с растрёпанной гривой чёрных кудрей, явно выше среднего роста, очень женственных форм, подчёркнутых излишне обтягивающими джинсами и глубоким декольте…
— Ха-ха-ха! — хватался за живот и дрыгал ногами биомуляж Сергея. — Ха-ха-ха!!! Делите, делите между собой, чего вам оставили! Кто смел, тот и съел! Кто первый встал, красивей всех оделся!
Артур скрестил руки на груди. Ему совершенно не нравилось, что этот чёртов охранник всё время так и норовит перехватить инициативу прямо у него из рук. Всё, они сдохли! Им больше незачем "впечатлять" красавицу актрису! Так он что — пытается мстить за то, что Артур его обставил при жизни?
Ну, ничего. То, что он занял единственное мужское тело, ещё не значит, что он теперь главный.
Это Артур будет стоять у руля и направлять действия коллектива в нужную сторону — разумеется, нужную ему, Артуру.
— Мне кажется, что нам надо разделиться, — тихо проговорила Вика. Она успела взять со столика бумаги и просмотреть. — Артур, Сергей, эти биомуляжи — супруги, если верить паспортам. Вирджиния и Элмер Миллер, вы могли бы сделать вид, что недавно прибыли из Америки, тоже с целью усыновления, а я бы стала вот этой, — она указала на фигуристую смуглую даму, — Ариадной Токмаковой, вам не кажется, что она похожа на Джуну?