Про Рыжего я и не беспокоился. Но хотел знать, насколько Иксы близки с полицейскими. Одно дело засадить Рыжего в камеру за настоящее преступление и подсадить меня к нему, и совсем другое — когда копы и клановые работают напрямую. Дело плохо, но слова Миланы подтверждали последнее. К Рыжему не приезжают врачи не потому, что он остался цел (уж я-то его запомнил), а потому что его забрали Иксы. Хотели отомстить, не вышло, вот и вытащили обратно. Если они позволяют себе такие игры, то что их остановит сунуть ко мне в камеру ещё парочку отморозков?
— Готово! — сказал Милана и приклеила пластырь к моей щеке.
Мне показалось, или её рука разглаживает пластырь дольше обычного? Посмотрел на неё и тут же пожалел. Она отвела взгляд и убрала руку. Подпудренная щека налилась краской. Стоп. А ведь первые два дня она приходила не накрашенной.
Мне очень повезло с медиком. Повезло, что мне его дали. Всё бы закончилось в камере, если бы сержант не заорал в рацию о ЧП. Полицейский участок отработал хоть и хреново, но отработал. Дежурный позвонил в больницу.
Осмотр и перевязка были для меня очень важны, и не потому, что я боялся истечь кровью, а потому что моя фамилия и имя попали в базу. Не сказать, что это доставит продажным полицейским много проблем, но двойной нечастный случай или двойное нападение на одного и того же заключенного — слишком подозрительно. Встреча с мед работником подарила мне время. Не знаю сколько, но лучше, чем ничего. Ну а то, что медиком оказалась семнадцатилетняя практиканта с милым лицом, тонкими губами и обаятельной улыбкой — шло приятным бонусом.
— Не забыла, не переживай, — сказал Милана и достала из сумки бланк об осмотре. В предыдущие разы я спрашивал её об этом. — Перевязка всё ещё требуется, так что я приеду завтра.
— Отлично, — улыбнулся я, не собираясь оправдываться за странный смысл своего ответа.
Милана тоже улыбнулась и спряталась от меня, уткнувшись в бланк. Тысячи заполненных историй болезней и десятки тысяч выписанных рецептов ещё не испортили её прекрасный почерк. Бланк Милана заполняла лучше, чем я расписывался в согласии об усыновлении. Она дошла до раздела жалоб, остановилась и поводила ручкой по воздуху, не решаясь начать.
— Симптомов сотрясения нет? — спросила она.
— Кажется, нет.
— Просто… На сотрясение не назначается лечение, но рекомендуется встреча и разговор с пациентом через две недели. И бланк после такого осмотра тоже заполняется, — а она оказалась ещё и смышлёной. Догадалась, что я не просто так переживаю о сведениях, которые попадут в базу.
— Мм-м-м, — я почесал затылок. — А считается симптомом, что меня тошнит от здешней еды?
— Конечно, — улыбнулась и опустила ручку на бумагу — Почему бы и нет!
Осмотр закончился. Милана повесила на плечо сумку и пошла к двери:
— До завтра.
— Спасибо.
— Будь острожен, Данил.
— Ты тоже меньше расхаживай по полицейским участкам и общайся со всякими преступниками.
— Пока.
Райские полчаса закончились, и конвоир отвёл меня в камеру. Я по-прежнему сидел в отсеке для особо опасных, но в камере напротив. Предыдущую хоть и отмыли, но она оставалась непригодной для проживания двоих людей. Одному было бы вполне комфортно (в той степени, в которой может быть комфортно человеку во влажной коробке без света и с запахом испражнений), а вот на двоих коек не хватит.
Дело о перестрелке Калёных и Иксов потихоньку разгребали, оттуда к Данилу Огинскому прилипло ещё два трупа. Записи с видеокамер не обманешь. Впрочем, что один, что три… Разница не большая. Теперь меня беспокоило, как бы поскорее сесть. Тюрьма для малолеток — не райское место, но в полицейском участке меня прикончат быстрее. Пораскинув мозгами, я задумался взять на себя убийства, вместо того, чтобы растягивать судебный процесс. Пара подписей и меня повезут в тюрьму. Наверное.
Всё нужно было хорошенько обдумать. Что я и собирался сделать, убавив боль в затылке с помощью энергии. Благо, а энергии у меня теперь было достаточно, осталось после встречи с Рыжим…
… … …
Рыжий подходит и протягивает руки, целит в горло. Диковатый оскал, светящиеся глаза и сбивчивое дыхание. Отправляю энергию в ядро. Но откуда ей взяться?
Вскидываю руки и хватаю за кисти, толкаю от себя, но без толку. Рыжий давит с энергией. Мешаю подобраться к горлу, тогда Рыжий высвобождает левую руку, и в лицо прилетает прямой. Я откидываюсь назад и слышу хруст в затылке. Он снова тянется к шее. Прижимаю подбородок к груди и выставляю руки помехой. Рыжий наваливается, широко расставив ноги. Туда и бью.