— Изв… те… кх-кх-кх!
— Всё-всё! Побереги лёгкие! И так в рубашке родился… Хотя рубашка тут ни при чём. Без фокусов точно не обошлось, — последние слова доктор произнёс тише обычного и обернулся на дверь. — Впрочем, это не моё дело. Моё дело сказать, что ты поправляешься. Если восстановление пойдёт такими же темпами, то встанешь на ноги уже через две недели. В целом пробудешь в больнице месяц-полтора, если позволят ребята за дверью. Короче, ты отдыхай. В ближайшие пять дней они тебе не побеспокоят, а там будем смотреть…
На мой благодарственный кивок доктор показал большой палец и ушёл.
Остаюсь наедине с собой и заглядываю в сферу. Внутри плещется оранжевая энергия, а вокруг — сгустки разных цветов. Ах вот значит, как я ощущал препараты. Получал информацию через сферу. Не сомневаюсь, что у меня получится поглотить парочку сгустков, но стоит ли оно того? Скорее всего, я пополню запасы оранжевой энергии, но и лекарства мне сейчас не помешают. Не факт, что я получу энергии из сгустков больше, чем пользы от их лечения.
Откинулся на подушку и закрыл глаза. Расчистил муть в голове и обратился к воспоминаниям.
Полицейский привёл подставного бомжа, и они разыграли жалкий спектакль. Интересно, знал ли тот придурок, что схлопочет пулю? Неужто согласился, чтобы его подстрелили в обмен на свободу? Не важно. Полицейский закричал о попытке побега, а значит мог стрелять, не боясь, что его отчитают за лишние гильзы. Готов спорить, что в рапорте он напишет, будто я ломился из камеры следом за подставным упырём. Ну и ладно. Ждать справедливости от продажных копов не стоит. Вспомнить хотелось другое.
Доктор сказал про ранения. Те, что попали в торс, углубились всего на несколько сантиметров, хотя ткани в животе мягкие. Мягче, чем мышцы бедра. Значит получилось?
Когда сержант открыл стрельбу, я быстро сообразил, что к чему. Подал энергию в ядро и хотел спрятаться, но распахнутая дверь и лежащий на полу мужик не оставили шансов. Тогда-то я и выплеснул в ядро энергии больше, чем оно могло принять. И вместо переработанной энергии, которую я обычно добавляю в движения, выплеснул наружу чистую. Получается, я создал вокруг себя что-то вроде барьера, который остановил пули.
«Навыки открываются в моменты потрясений, запредельного стресса и близости смерти» — вспомнил я слова Карате. Всё сходилось. Я открыл способность, которая спасла мне жизнь.
… … …
Делать в больнице было ничего. Особенно, если учесть, что у меня забрали телефон. В палате стоял телек, но за полдня надоел до тошноты. Спросил у медсестры про книги. Та ответила, что они не библиотека, а если бы и были библиотекой, то… Короче, медсестра Тамара Эдуардовна была не в восторге от работы убийцей.
Но были и хорошие новости. Подозреваемому полагалась отдельная палата с телевизором, кондиционером и парой охранников за дверью. Охранников я не видел, но почему-то мне казалось, что за дверью их двое. Мог ошибаться.
— Тамара Эдуардовна, — прохрипел я во время вечернего осмотра. — Не подскажите, медсестра по имени Милана работает у вас?
— Может и работает, — огрызнулась женщина. — Тебе-то чего?!
— Понимаю, что я вам неприятен, но вы не могли бы…
— Захочет, сама придёт! — рявкнула Тамара Эдуардовна и ушла.
Понятно. Значит про меня они уже говорили. Лежать в больнице ещё долго, и было бы здорово поболтать с ней иногда. Но, похоже, не судьба. Если сама Милана телевизор не смотрела, то уж Тамара Эдуардовна, или пять местных Тамар Эдуардовн рассказали ей всё в красках.
Вопреки ожиданиям доктора, но ноги я встал уже на пятый день. Но ни врачу, ни медсёстрам, ни тем более — охранникам знать этого не следовало. Встал и встал. Мало-помалу ко мне возвращались силы. Некоторые раны я подлатывал с помощью энергии, но не спешил, продолжая оставаться больным.
Приходил полицейский. Принёс уже написанный от моего имени отчёт и просил подписать. Отчёт состоял из бюрократической блевотины. Временные отметки, полтора десятка неизвестных мне фамилий, описание одежды сокамерника и поза для стрельбы старшего сержанта Митянина (спасибо, хоть узнал, как зовут этого козла). Всякая малозначимая ересь была расписана вплоть до мелочей, а моя судьба решалась лаконичным предложением: «Тогда я последовал за сокамерником, чтобы выйти из камеры». Смятый отчёт я выкинул в урну и предложил следователю валить из моей палаты подальше. Да, мой протест ничего не менял, так или иначе дело они сошьют, но помогать в отмазке урода, который покушался на мою жизнь — это перебор.