И как счастливый ребенок рождественским утром, она взяла его за руку и повела в столовую.
Перкинс последовал за ней, невнятно протестуя.
— Чудесно, не правда ли?
На столе красного дерева (за него еще не было полностью выплачено) лежали брюки для верховой езды из камвольной пряжи, охотничья куртка, красный сюртук с медными пуговицами. Посреди стола на месте, предназначенном главным образом для цветов, возвышалась пара сверкающих сапог.
— И вот еще хорошо подобранная вещь, — проговорила она, встряхивая кусок шелка перед глазами мужа. — Ты можешь взять одну из моих булавок. Вон та, из оникса и нефрита, тебе подойдет. Еще я заказала стек с ручкой из серебра. Его доставят завтра.
— Ты чересчур спешишь, — сказал Перкинс.
Он взял сапоги и ощутил под рукой гибкость хорошо начищенной кожи.
— Они должны дорого стоить. Где ты достала денег?
Эмилия засмеялась:
— Дурачок, у нас двенадцать месяцев для оплаты!
— В этом сюртуке у меня будет смешной вид.
— Вовсе нет. Ты красив, и я всегда говорила, что в тебе есть что-то аристократическое.
— В конце концов, — сказал Перкинс, колеблясь, — я смогу, вероятно, все это вернуть, если не пойду туда.
После обеда на своем старом студебеккере приехал Бьянши, слегка ошеломленный множеством выпитых коктейлей. Открыла ему Эмилия.
— Фред в комнате, примеряет свой новый охотничий костюм. Сейчас выйдет.
— Кто там? — крикнул Перкинс, и когда жена ответила, быстро скинул сюртук (немного жавший в подмышках) и натянул домашнюю куртку. Он вспомнил сцену в ресторане, и ему стало немного стыдно за то, что он уже не столь решителен.
— Послушай, Фред, — начал Бьянши, когда они уселись в гостиной перед двумя рюмками старого Фэшьонид, — я надеюсь, ты, наконец, передумал… относительно… — он посмотрел в сторону Эмилии, пытаясь уяснить, знает ли она о приглашении.
— Продолжай, — подбодрил его Перкинс, — я ей все рассказал.
— Ты, конечно, можешь отказаться, если у тебя действительно нет желания, — произнес Бьянши своим лучшим тоном юриста, — но я тебе не советую. Если они решат, что ты нанес им оскорбление, они способны здорово осложнить тебе жизнь… и не одним способом!
— Но это же смешно, — вмешалась Эмилия. — Он не собирается отказываться. Не так ли, милый?
— Ну… — сказал Перкинс.
Она заметила нотку неуверенности в его голосе и продолжила с горячностью:
— Впервые хорошее общество признает твои заслуги, Фред. Ты не имеешь права отказаться. Подумай, через несколько лет твои дети пойдут в колледж. А ты знаешь, что это значит. Ты действительно собираешься жить в этом доме до конца своих дней?
— Дом хороший, — подал реплику в свою защиту Перкинс. И когда говорил, вспомнил, что за дом еще не полностью выплачено, но это не мешало Эмилии уже выискивать в нем недостатки.
— Предположим, приглашение послано по ошибке, — не унималась Эмилия. — Я не хочу сказать, что в самом деле так, но на минутку допустим. Однако и это не кажется мне достаточной причиной для отказа.
— Но я не люблю охоты, — вяло возразил Перкинс. — К тому же, на лошади у меня будет очень смешной вид.
— Не более смешной, чем у девяноста из сотни других приглашенных. Не считаешь же ты, что сенатор Джермен напоминает кентавра? А твой патрон мистер Хендерсон? И в нем нет ничего от игрока в поло.
— Он тоже приглашен?
— Конечно. Если бы ты читал список чуть-чуть внимательнее, ты бы знал.
— Ладно, — сказал Перкинс, — я иду.
— Я полагаю это самым разумным решением, — произнес Бьянши, стараясь вернуться к стилю юриста.
В тот же вечер Фред сообщил о принятии приглашения. Он написал ответ пером и чернилами на простой визитной карточке.
— Они вправе пользоваться карточками с серебряной каймой, — заметила Эмилия, — но вполне способны посчитать бахвальством, если ответить тем же.
Она позвонила в курьерскую службу, объяснив:
— Это не то письмо, которое отправляют по почте.
И на следующее утро курьер в униформе понес согласие Фреда Перкинса в будку привратника.
Неделя пролетела очень быстро. Эмилия заставила мужа примерить красный сюртук и брюки для верховой езды, мелом нанесла метки и отослала портному подогнать по росту. В конце концов она решила, что желтый шелк не подходит.
«Чересчур кричаще», — заметила она. И поменяла на кремовый шарф, менее броский. Когда костюм был готов, понадобилось сменить булавку для галстука и пуговицы на манжетах. Эмилия выбрала украшение из черненого серебра. Затраты были разорительными, но молодая женщина преодолела сопротивление мужа.