ХАБИХТ. Да…с. Да…с, дорогой! И кое-что еще нехорошее было. И не сплыло. Покамест. Поэтому я и пригласил вас нынче вечером на переговоры. И командир карательного отряда подпоручик Сухоруков мною приглашен. Тем не менее, если вы меня поняли хотя бы отчасти. Я хочу, чтобы вы внимательно вслушались в мой план наших дальнейших совместных действий и поддержали его… (Смотрит в окно.) Ей богу, ни одному крестьянину нашей волости не желаю я красного петуха. Ясли только не они сами…
В дверях появляется камердинер Рец.
РЕЦ. Подпоручик, господин Сухоруков!
ХАБИХТ. Попросите господина подпоручика войти, Рец!
Появляется подпоручик Сухоруков.
СУХОРУКОВ. Честь имею! Подпоручик Сухоруков!
ХАБИХТ. Рад принять вас в моем доме, господин Сухоруков! (Все приветствуют друг друга, барон знакомит поручика с Таупером.) Пастор нашего прихода, Таупер. (Подает только им обоим известный знак камердинеру.) Рец!
РЕЦ. Понял, ваше сиятельство. (Уходит.)
ХАБИХТ. Садитесь, господин подпоручик! Надеюсь, под моей крышей вы чувствуете себя как дома?
СУХОРУКОВ. Не понял.
ХАБИХТ. Переводите, господин пастор! (В спектакле все тексты Сухорукова говорятся на русском языке.) Об ваших лошадях и людях, я надеюсь, заботятся, как следует? Все нынешние передряги вас и ваших людей изрядно измотали, не так ли? У меня вы сможете сполна отдохнуть. Карательная экспедиция генерала Орлова свой долг выполнила уже в январе.
ТАУПЕР. Только одного казнили и пятерых увезли с собой.
СУХОРУКОВ. Маловато.
ТАУПЕР. Мало, мало, совсем мало.
ХАБИХТ. Так называемая «новая власть» нашей волости капитулировала в течение двух часов… Посланные ее высочеством лейб гвардейцы сразу смогли спешить дальше. В других местах Видземского края необходимость в помощи генерала Орлова была много большей, я так думаю.
СУХОРУКОВ (надменно). Да будет вам известно, что мы тоже являемся штрафным эскадроном генерала Орлова!
ТАУПЕР. Мы очень ждали вас, господин Сухоруков, очень…
ХАБИХТ … чтобы, не погорячившись, как тогда, но уже продуманно наказать тех крестьян, которые ошиблись. Повторяю — чтобы наказывать, а не губить.
СУХОРУКОВ. Если я правильно понял, вы, господин барон, вроде бы вступаете в роль защитника этих голодранцев…
ХАБИХТ. В какой-то мере — да!
СУХОРУКОВ. Интересно!
ТАУПЕР. Даже если мы простим… Господь Бог не простит их! Даже храм они посмели осквернить своими погаными, подстрекательскими речами!
ХАБИХТ. Вот-вот, за это их и следует наказать! И за мои сараи с зерном тоже, конечно, хотя и виновных за руку не поймали.
СУХОРУКОВ. Да помилуй Господи! Не поймали за руку! Да за каждый ваш сарай пять их хат! Так, и только так!
ТАУПЕР. Так и только так! Ваше сиятельство, господин барон. Бога ради, разрешите господину подпоручику действовать!
ХАБИХТ. Да успокойтесь, мои господа! Сараи я потерял уже. Хотите, чтобы потерял еще и доверие этих в целом то работящих людей? Что-то близоруко получится, мои господа!
СУХОРУКОВ. Так что же тогда?
ХАБИХТ. Сборищ бунтарских крестьян было немало у нас в прошлом году. Но ни одно из них я — барон Хабитх не запретил. Я даже переговоры с ними вел. Кое о чем даже договорились. Однако…с! Один случай я им простить не могу. Да и не хочу! Речь идет об уже упомянутом митинге в церкви прошлой весной. Рассказываете, Таупер!
ТАУПЕР. Ах, да! Это было во время Троицы. Служба уже подходила к концу, как вдруг появляется подстрекатель в маске, согнал меня с кафедры и приказал людям не расходится, а слушать его поганую хулу!
ХАБИХТ. И я тогда был в церкви! И я приказал людям разойтись! Один раз! Другой! Часть ушла. Но не все. Мне пришлось попросить управляющего Корма отметить имена тех, которые не подчинились моей воле. (Звонит. Появляется камердинер.) Рец, пригласите управляющего Корма! (Рец кланяется и выходит.) Список непослушных хранится у меня, но я даже не взглянул на него. И не буду этого делать. Личная месть не моя цель. Это было бы ниже моей чести. (Стук в дверь. Появляется Корм.)
КОРМ. Вы соизволили приказать мне явится, ваше сиятельство?
ХАБИХТ. Да…с, мой дорогой Корм. Список, о котором я сегодня уже однажды говорил, у вас?