Возможно, они не самые модные из юных леди, думала Сесили, но определенно самые интересные.
— Ну, рассказывай все, — потребовала Джульет. — Не каждый день Гадкий утенок встречается с прекрасным принцем. Или хотя бы с герцогом.
Сесили нахмурилась:
— Ну на принца он не похож. Как только узнал, кто я такая, тут же буквально бросился бежать во всю прыть в противоположную сторону.
— Это несправедливо! — Мэдди нахмурилась так, что светлые брови почти сошлись на переносице. — Ты ведь не участвовала в экспедиции, в которой пропал его брат.
— С каких это пор джентльмены поступают по справедливости? — Джульет откусила от имбирного печенья. — Особенно джентльмены, которые только что унаследовали герцогский титул.
Сесили вздохнула:
— Вряд ли я имею право упрекнуть герцога в холодности, ведь его брат пропал, хотя и ожидала, что он согласится мне помочь, поскольку папа в таком ужасном состоянии.
При упоминании о лорде Херстоне кузины посерьезнели.
— Как он сегодня? — спросила Джульет, сжав руку Сесили.
— Все так же. — Голос Сесили дрогнул. — Он по-прежнему не может говорить, и я уверена, что кровопускания и слабительное, которые ему предписывает доктор Фэрфакс, приносят больше вреда, чем пользы. Он становится все слабее, не видно никаких признаков улучшения.
— Дорогая, что мы можем для него сделать? — спросила Мэдди. — Чем можем помочь?
Сесили вздохнула:
— В том-то и беда, что ничего сделать нельзя. Приходится просто ждать, что будет. Известны случаи, когда больной после удара выздоравливал почти полностью. Но известны и другие…
Сесили не договорила, но кузины знали, какой исход она имела в виду. Это было то, чего они все боялись.
— Тем временем я попытаюсь заполучить папины дневники, которые он вел в последней поездке. Я хочу защитить его доброе имя и доказать, что слухи, будто это он виноват в смерти Уильяма Далтона, просто абсурдны.
Сесили надеялась, что ее голос прозвучал уверенно.
— Меня возмущает, что люди, которые знают лорда Херстона, могут даже предполагать такую нелепость, — сказала Мэдди.
Она укоризненно покачала головой, отчего ее белокурый шиньон, и так уже слегка растрепанный, пришел в еще больший беспорядок.
— Это почти так же отвратительно, как поддерживать слухи о древнем проклятии, — вставила Джульет. — Но как ты можешь доказать невиновность отца с помощью его дневников, если тебя не пускают в клуб? Ты же не можешь залезть туда и выкрасть их!
— О, я их раздобуду, — уверенно заявила Сесили. — И сделаю это, используя правила клуба в своих интересах.
Она быстро рассказала кузинам о введенном ее отцом правиле, по которому в клуб допускаются только жены его членов.
— Когда отец устанавливал это правило, — продолжала Сесили, — то полагал, что я скоро выйду замуж за Дэвида. Ему и в голову не приходило, что мы расторгнем помолвку и меня не допустят в клуб.
— Еще одна неприятность, в которой виноват Дэвид, — сказала Джульет, сдвинув рыжие брови.
Ни Джульет, ни Мэдлин не питали особых симпатий к неверному избраннику Сесили. Дэвида застали в компрометирующей ситуации с другой юной леди, и ему пришлось сделать ей предложение — вместо того чтобы повести под венец Сесили. Конечно, девушка была на него зла, но сейчас не хотела отвлекаться на обсуждение старых обид и упреков в адрес бывшего жениха.
— Как бы то ни было, правило существует, и изменить его не в наших силах. Я уверена, что для некоторых членов клуба болезнь лорда Херстона — радость: они только и ждали момента, чтобы сместить его с поста председателя клуба. Вряд ли они захотят, чтобы там появлялась его дочь. И это еще не все. Я попросила лорда Фортенбери отдать мне дневники экспедиции, а он заявил, что у него их нет. Что, разумеется, неправда.
— Ну и как же ты их вернешь? — Мэдлин подалась вперед с таким видом, словно ей самой хотелось взломать дверь клуба.
— Очень просто — выйду замуж за члена клуба, а как же еще?
Джульет рассмеялась:
— Бог мой, Сесили, на какое-то мгновение я чуть было тебе не поверила!