– Ну что, вспомнил? – возвратил его в реальность всё тот же наждачный голос.
Пройдёт немало лет, и Льюис часто будет видеть её на фото, у него останется немало фотографий с ней. Он будет думать о ней, но в каждом его представлении она остаётся такой же – мёртвой или живой, но при этом всегда в том же самом коричневом платье и чёрных туфлях.
– Ты ещё там? – Голос в трубке повысил тон.
Льюис пришёл в себя.
Страх и ненависть сжали желудок, а потом поднялись тошнотой по груди и до самой гортани.
Запись над фото в газете:
«Теперь на свободе».
– Как же так? – шептал Льюис.
– Они его отпустили, вот как.
Он почувствовал боль в руке, давящую, царапающую, – это ключи от машины упёрлись в ладонь.
Из окна детские крики, ребятня нагоняет круги, раздражая велосипедным трезвоном.
– Теперь на свободе, – повторил он сам будто в трансе.
– Да, я так и знал, что он выйдет, – сказал металлический голос. Льюис боялся его.
– Вечером я заеду. Поговорим.
– Не надо, – очнулся Льюис, но сигнал уже оборвался.
В трубке одни гудки, а он так и стоял с телефоном, будто что-то недосказал.
– Когда этот псих выходит? – взглянул он на газету. – Сегодня.
Взяв ключи от машины, Льюис вышел с газетой из дома. Ему не нужны указания, он сам разберётся во всём.
Этот псих выходил на свободу. Чтобы жить, как живут все нормальные люди. Он будет дышать этим воздухом, ходить по той же земле, как когда-то ходили те, кого он убил.
Льюис пытался сделать хоть что-то, хотел дозвониться до адвоката, но номер его не нашёл. Столько лет прошло. Что пишут в газете? Он опять её развернул. Сколько бы раз ни проходился по тексту, постоянно терял детали, забывал числа и даты, будто мозг его не хотел вновь возвращаться туда.
Пробегая в сотый раз по абзацам, Льюис видел, как строчки сползали одна на другую, как буквы менялись местами, в глазах всё плыло…
Преступник провёл в больнице без малого восемь лет.
«По заключению медицинской комиссии Доусон не представляет больше опасности для окружающих», – прочитал Льюис.
– Не представляет опасности… – Он не верил своим глазам.
Он ненавидел этого человека, он отнял у него всё, всю его жизнь, прервав её на середине.
Хоть раньше он никогда и не думал о том, что будет, когда этот Доусон выйдет, теперь же он и не знал, о чём думать.
Льюис положил горячую голову на холодный руль автомобиля. Он не хотел следить за этим мерзавцем, не хотел видеть его опять. Может, они и правда его излечили…
Перед глазами тот самый гроб и её мёртвое лицо, но уже не безмолвно-немое, а искривлённое болезненной гримасой. Льюис видит это лицо, всматривается в него – из-под её волос на виске проступает багровая кровь, она стекает по шее, окрашивает кружевной ворот похоронного платья, наполняет весь гроб.
Льюис вздрагивает и открывает глаза.
Он всё в той же машине, на коленях всё та же газета с кричащей статьёй.
Бросив её на пассажирское кресло, он заводит мотор.
Около часа прошло, как Льюис стоял у психиатрической больницы, высматривая его. Он так долго не мог забыть это лицо – из десятков лиц, которые он ещё смутно помнил, – полоумное и больное, оно так и стояло у него перед глазами. Чёртов Доусон. Чёртов псих!
«Показал себя только с хорошей стороны» – издевательским эхом всплывали строки из вчерашней статьи.
Его руки сжимали руль, по вискам стекали солёные капли пота.
– Почему же так жарко…
Льюис открыл окно, в него тут же протиснулась рожа. Большая, лоснящаяся, хорошо сбрызнутая вонючим одеколоном.
– Ждёте кого-то? – наклонился охранник лечебницы.
– Нет, я…
– Какие-то проблемы?
– Никаких. – Льюис помялся немного и решил скосить под придурка – куда лучше, чем показаться подозрительным типом. – Это Западная, 9/3? – спросил он.
– Нет, сэр, это Западная, 93.
– А, вон оно что, а я думаю, почему дом не похож на жилой…
Голова охранника кивала.
– Это психиатрическая больница, сэр.
– Тогда извините, – нажал он на газ и тоже кивнул.
Охранник ещё долго смотрел ему вслед, пока не вернулся к своей основной задаче – расхаживанию взад-вперёд вдоль забора.
Напротив лечебницы – небольшой лесопарк, оставшийся от когда-то большого леса. Сделав круг по кварталу, чтобы вновь не попасться охраннику на глаза, обогнув лесопарк с другой стороны, Льюис трясся в машине в поисках укромного места меж этих высоких деревьев и почти полысевших кустов.