И украдкой Пузочес взглянул на брата.
Ничего нельзя было разобрать по его лицу.
— Ну, я же немного! Немного совсем брал! Так… Пустяк! Может, тысячу, может, пять… Чепуху, Васька… Там все цело, как раньше.
Пузочес угодливо подскочил к стене и, выломав фанерку, начал выкидывать на середину комнаты пачки.
— Видишь! — кричал он. — Все на месте.
Засунув руки в карманы, Васька стоял над грудой денег, и снова не сумел разобрать по его лицу Пузочес, что же он сейчас думает.
— Ну, убедился? — робко проговорил он. — Все на месте. Я всего-то, может, и тысячи не взял. — И на всякий случай добавил: — Пересчитай, если хочешь…
Чему-то невесело усмехнулся Васька. Ладонью провел он по мягким волосам брата, потом не сильно оттолкнул его голову.
— Не сикай! — коротко сказал он. — Все на похороны мамани пустим. Ясно?
— Ясно… — тихо, одними губами, прошептал Пузочес.
— Похороним, чтоб все помнили! — сказал Васька, забивая слова как гвозди. — Пусть каждая сука ее помнит.
Потом вытащил из комода наволочку и скидал в нее все пачки. Засунул раздувшуюся наволочку под кровать.
— Теперь… — он повернулся к Пузочесу. — Теперь эти деньги святые. Понял?
— Понял… — Пузочесу сразу стало легко. — Я все, Вася, понял.
И снова чему-то усмехнулся брат, но не сказал ничего.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Свою статью «Обман под аплодисменты» Марусин отправил в московскую газету, где работал его приятель.
Чтобы письмо не болталось по городу, Марусин опустил его на почтамте и опоздал почти на пятнадцать минут на работу.
Все уже сидели на своих местах. В открытую дверь секретариата было видно Бонапарта Яковлевича. Ответственный секретарь был требователен к себе. Он не позволил себе поблажки даже ради свадьбы. В пятницу ушел с работы в восемь вечера, а сегодня, в понедельник, появился точно в девять.
Марусин заглянул в секретариат.
— Как дела? — поинтересовался он.
Дорисовывая на макете заголовок статьи, Бонапарт Яковлевич протянул Марусину руку.
— Нормально! — сказал он. — А ты чего со свадьбы так рано ушел?
— Голова разболелась… — морща нос, ответил Марусин. — Я статью написал… Хотелось бы посоветоваться.
— Ради бога! — воскликнул Бонапарт Яковлевич. — О чем речь?
И он развел руками. Блеснуло на его пальце обручальное кольцо.
Снова сморщил нос Марусин, но отступать было поздно.
— Это вообще-то для центральной газеты статья… — сказал он, опуская глаза. — Туда я уже отправил экземпляр, но хотелось бы посоветоваться.
— Непременно! — проговорил Бонапарт Яковлевич, и Марусину стало как-то неловко.
«Вот… — подумал он. — Человек сочувствует, а сам и не знает, о чем статья…»
Он покраснел и вытащил из портфеля скатанную в трубочку статью.
— Это второй экземпляр. Первый я отправил.
— Хорошо… — Бонапарт Яковлевич положил рукопись на стол. — Я дорисую макет и сразу же прочту.
Но Марусин медлил уходить, и Бонапарт Яковлевич удивленно посмотрел на него.
— Еще что-нибудь?
— Нет… Больше ничего. Ты извини, но я должен был написать это.
Марусин повернулся и столкнулся с редактором.
Тяжело дыша и надувая щеки, Борис Константинович уставился на него.
— Опаздываете? — грозно спросил он. — Когда на работу приходить надо?
Редактор говорил так, потому что успел увидеть портфель в руке Марусина.
— Он здесь был… — раздался из-за спины Марусина спешащий на выручку голос Бонапарта Яковлевича. — Я попросил его зайти. Мы о статье разговаривали.
Редактор не любил, когда перечили его гневу, но сейчас ему пришлось сдержаться.
— В отделе сидеть надо, — буркнул он.
День этот показался Марусину бесконечным.
К двенадцати часам отдел опустел, и Марусин спокойно дописал статью, посвященную театрализованному представлению в парке. Писать было легко: перед Марусиным лежал сценарий празднества, был он и на репетициях, а главное, видел в ресторане пришедших из парка преображенцев.
Статья была уже готова, когда вошел в комнату Угрюмов. Под мышкой он зажимал огромные счеты, а все лицо его лучилось приветливостью и доброжелательностью.
— Поздравляю… — сказал он Марусину. — Сейчас Бонапарт Яковлевич вашу статью отнес редактору. Очень, очень хвалил ее.
Он говорил это, возясь с ключом возле сейфа, где хранились партвзносы. Открыл сейф, вытащил баночку из-под леденцов и, продолжая сиять, уселся за стол.