— Да откуда вы можете знать про порт Ванин? — возмутился Марусин. — В-вас же н-не было то-г-да…
От возмущения он начал даже заикаться.
Соловьев странно посмотрел на него.
— Идея нации, — сказал он и пригрозил Марусину пальцем, — не то, что нация о себе думает, а то, что Бог про нее думает.
Марусин с ужасом смотрел на палец и ничего не мог сказать. На пальце — едко-голубая — была вытатуирована Эйфелева башня. И тут — Марусин заметил это уголком глаза — мелькнул сбоку Прохоров.
Как к спасению, метнулся к нему Марусин.
— Ребята! — плюхнувшись за столик, сказал он. — Налейте водки Прохорову…
За столом засмеялись и налили Прохорову, но почему-то налили и Марусину, и хотя он не думал пить, выпил… И снова возник сзади Соловьев.
Он сидел сзади, пристроившись на придвинутом стуле, и дергал Марусина за рукав.
— Часы не нужны?! — спрашивал он и засучивал на ноге штанину. Там, под штаниной, прямо на ноге один к одному желтели кружочки часов.
— Купи! — предлагал Соловьев. — А может, приятелю нужно? Он же завтра в Африку едет…
И, подмигнув Марусину, мерзко захохотал.
Марусин сжал ладонями лицо.
Снова он очнулся, когда его под руки вели к даче Прохоров и Бельё.
— Где Соловьев, ребята? — спросил Марусин.
— Какой Соловьев? — удивился Прохоров.
— Ну, с часами который… На пальце Эйфелева башня вытатуирована?
Прохоров пожал плечами и вопросительно посмотрел на Бельё. Но и тот не знал, о ком спрашивает Марусин.
— А ты и не пьяный совсем… — грустно сказал Марусин, понимая, что не он ведет Прохорова, а Прохоров его.
— Пьяный… — ответил Прохоров. — В этом городе сейчас одни пьяные…
Марусин успокоился.
Но дома, увидев ехидную усмешку ангелочка на потолке, он сразу понял, что ничего из его идейки не получилось, впрочем…
— А и черт с ним! — проговорил он и сразу уснул.
И сразу же проснулся от крика наверху.
— А-а-а! — жутко кричал кто-то. Потом раздался грохот на лестнице. Кто-то, прыгая через ступеньки, сбегал вниз.
На несколько минут наступила тишина, и сразу опять что-то загрохотало наверху, и с потолка посыпалась штукатурка.
— Стенька Разин! — сквозь этот грохот различил Марусин крик тети Риты. — Пугачев!
И тут Марусину показалось, что началось землетрясение. Зашатался потолок, и ангелочек с жутким грохотом рухнул на пол. Марусин выскочил на улицу.
Тут уже стояла Матрена Филипповна. Ее бережно поддерживал под локоть приехавший сегодня муж — Коммунар Орестович. Они смотрели наверх. В комнате у Кукушкиных что-то происходило. Яков Вениаминович бегал по комнате и железным ломиком крушил стены.
Тетя Рита, высунувшись в окно, кричала на всю улицу:
— Люди добрые, помогите! Остановите! Это убийца! Это Пугачев! Это Стенька Разин!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Яков Валерьевич все эти дни спокойно жил на квартире у сына и радовался его необыкновенным успехам.
Лишь одно беспокоило его. Машина, которую он, Яков Валентинович, подарил на свадьбу, стояла прямо под окнами, и сын часто вставал по ночам, чтобы проверить, не украли ли ее. А в нынешнем положении ответственного работника сыну необходим был покой.
Несколько дней Яков Борисович рыскал по городу и нашел-таки то, что ему было нужно. За четыре тысячи продавался великолепный гараж в центре города.
Не откладывая дела в долгий ящик, Яков Африканович сразу же направился домой. Он шел по улице, тихонько напевая себе песенку. Редко бывал Яков Архипович так доволен собой, как сегодня. Тщедушный и маленький, он ощущал себя всесильным — у него были деньги, и с помощью их он, слабенький, мог осчастливить своего большого сына.
Последний раз Яков Артемьевич пользовался тайником месяц назад, когда доставал часть денег на машину. Новых поступлений за этот месяц не было, и Яков Арсеньевич без нужды не трогал тайник.
Дома Яков Антонович сразу отправил жену на кухню, хотя та и порывалась рассказать ему, при каких обстоятельствах помер сегодня Васька Могилин.
— Иди, ужин приготовь… — строго сказал Яков Анисимович.
Тетя Рита знала, что редко муж бывает строгим, но уж если он строг, то перечить нельзя. Она покорно ушла на кухню, недоумевая, почему муж сегодня такой нелюбопытный.
А Яков Андреевич и сам не знал, почему его охватило внезапное беспокойство. Как только вышла тетя Рита, он сразу же отодвинул от стены комод и вытащил дощечки. Осторожно засунул руку и тут же отдернул назад. Тайник был пуст!