Вот машина преодолела очередной поворот, и в свете фар высветился дом.
— Где мы?
Он вздрогнул от ее голоса, привыкнув всю дорогу находиться в тишине, и повернул к ней голову, выключая мотор.
— Возле озера Мичиган. Это мой, скажем так, загородный дом.
— И многих женщин ты сюда привозил?
Она улыбнулась и вышла из машины.
О, как приятно вдохнуть свежий лесной воздух, после грязного городского. Она повела плечами, разминая затекшие мышцы, и скорее почувствовала, чем увидела, как он подошел к ней.
Положив руку ей на талию, он прошептал ей на ухо.
— Их трупы покоятся в подвале.
Она приглушенно рассмеялась, но руку его не убрала, как он ожидал, а наоборот, слегка откинулась, оказавшись ближе к нему.
Так они и пошли в дом.
Едва он включил свет, как она начала смеяться. И вправду, зрелище, представшее их глазам, вызывало либо смех, либо жалость.
Весь дом выглядел так, как будто в нем проводили студенческую вечеринку. Стулья, столы — все перевернуто, кругом пивные банки, пакеты от чипсов и еще чего-то, везде мусор, и на всем этом безобразии огромный слой пыли.
Доминик стоял, словно громом пораженный, забывшись настолько, что даже приоткрыл рот, застыв, буквально с отвисшей челюстью.
— Что здесь, черт возьми, произошло.
Тони не могла ответить.
Продолжая смеяться, она начала обходить дом. Но чем больше она ходила, тем больше веселилась. Обойдя весь первый этаж, она пошла на второй.
Тут уж тишину дома нарушил настоящий хохот. Когда он и сам поднялся на второй этаж, то нашел Тони стоящей у открытой двери — двери в его комнату! — и придерживающейся за живот рукой, пытаясь унять смех.
— Ох, не могу. Мой живот….
У нее на глазах выступили слезы.
Когда он подошел ближе, то замер на месте, увидев картину, которую представляла его комната. А это был ужас.
Сказать, что здесь проходили оргии, означало не сказать ничего. Здесь проводили испытания ядерных боеголовок. Скривившись, он пошел дальше, в ванную. Да так и замер — ванная была абсолютно чистой.
— Это просто не объяснимо.
Тони услышала его слова и подошла посмотреть, что там. И замерла, с улыбкой на губах, но только на мгновение. В следующий момент она уже снова безудержно смеялась. Дойдя до последней двери, она поняла, что и эта комната не тронута.
Она продолжала смеяться, пока боль от синяков, наконец, не заставила ее замолчать.
— Ох, ну что я сделала тебе плохого? У меня теперь все лицо болит.
После этих слов, она сняла повязку с левой руки и попробовала пошевелить ею. Слегка поморщившись, она посмотрела на Доминика.
— Ну, хоть спать есть где…. Я так понимаю, еды у тебя в машине нет?
Он ничего не ответил.
— Ладно, другой вопрос. У тебя есть ружье? И, относиться ли этот лес к заповедной зоне?
— Тони….
— Да?
— Помолчи.
Пожав плечами, она вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Он постоял еще немного, пока не услышал шум воды. А затем и восклицание:
— Поразительно, даже горячая вода есть….
После этого он спустился вниз, в подвал.
Там, конечно же, не хранились трупы его женщин, но, как он знал, в его дальнем углу была кладовая, и он надеялся, что она осталась нетронутой. И, похоже, удача решила улыбнуться ему.
Взяв все, что мог унести, он пошел наверх, в остатки кухни, но, взглянув на эти руины, передумал и пошел сразу в нетронутую комнату.
Он уже собирался пойти в машину, взять какие-нибудь одеяла, как открылась дверь ванной и из нее показалась мокрая голова Тони.
— О, а я уже собралась кричать. — Она улыбнулась. — Ты не дашь мне что-нибудь, во что бы я могла завернуться?
— И что же я тебе дам?
Он огляделся, явно намекая на то, что здесь ничего нет.
— Ну, хоть рубашку свою ты можешь мне дать?
От мысли, что она будет разгуливать перед ним в одной его рубашке, у него пересохло во рту. Не долго думая, он начал раздеваться.
В момент, когда он, наконец, снял с себя рубашку, Тони поняла, что это была не очень хорошая идея. Всего одного взгляда на представший ее взору торс, хватило, чтобы она забыла обо всех своих синяках и вывихах.
Она слишком долго была без мужчины. А сейчас перед ней стоял один из лучших их представителей.
Когда же она подумала о том, что едва оденется в эту рубашку, как сразу окунется в его запах, то почувствовала, как у нее подкашиваются коленки.
Когда он передавал ей рубашку, и их руки случайно соприкоснулись, то она буквально почувствовала, как между ними проскочила искра. И в этот момент, когда его потемневшие глаза встретились с ее, она сделала то, что ей уж точно никогда не было свойственно — поспешно закрыла дверь, как какая-то невинная девственница.
Ей даже плохо стало от своего поведения.
Никогда прежде она себя так не вела. Даже когда была девственницей.
Волосы она вытерла своей рубашкой — она была короче, чем одолженная у Доминика. Надевать грязные джинсы — они пострадали при взрыве — на чистое тело тоже не хотелось.
Наконец, оставшись в одном нижнем белье и его рубашке, она вышла из ванной и пошла в уцелевшую комнату. Оглянувшись в поисках зеркала и не заметив его, она направилась к небольшому комоду, стоявшему в дальнем конце комнаты. И улыбнулась. В одном из ящиков лежали девственно белые простыни, в другом — всякие женские приспособления — расчески, зеркало, помада, несколько булавок и заколок, множество других мелочей.
Быстро приведя себя в порядок, и убедившись, что если не обращать внимания на цвет лица и шрам, то она выглядит даже сносно, оглянулась на принесенную Домиником еду. Да, не будь она такой голодной, этого бы она точно не ела. Но, тем не менее, подтянула маленький столик к кровати — больше сесть было не на что, разве что на пол — она начала разлаживать еду.
Доминик был уверен, что она еще в ванной. Поэтому он и замер, когда увидел Тони, расставляющую еду. Из-за того, что стол был очень низким, ей приходилось очень нагибаться, против чего он уж точно не был против. В каждом ее жесте было столько женственности и соблазна, что он решил дважды подумать, правильно ли он поступил, согласившись на этот вымышленный брак.
Он просто не знал, хочет ли, чтобы этот брак был вымышленным. Знал, что он невозможен, но все равно хотел его.
— Я принес одеяла.
Она вздрогнула от его голоса, хоть и знала, что он наблюдает за ней. Она знала, что сегодня решиться многое, но также очень хотела забыть о том, какие это вызовет последствия.
— А я накрыла на стол. Прошу….
Глава 9
…— Я слышу голос твой из-за стены.
Он раздается из объятий темноты…
— Кристина, милая, ты слушаешь меня.
Я в царство вечности хочу забрать тебя…
…Пойми, родная, что лишь для тебя
карал и убивал, любовь храня….
— Но ты — легенда, лишь фантом!
Ты призрак, Опера — твой дом.
Бывают моменты, когда говорить ничего не хочется. А все просто потому, что не знаешь, какой эффект вызовут твои слова.
Вот и сейчас никто не хотел начинать разговор.
Вместо слов оба сели за стол.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, спасибо.
— Я принес тебе немного льда, правда, не знаю, как он здесь еще сохранился. Можешь приложить к синякам, думаю, это снимет немного опухоль.