Опешивший от такого приема Игорь Семенович с изумлением смотрел на управляющего. Чтобы руководитель союзного треста мог вести себя подобным образом — это попросту не укладывалось в голове.
— Ну что же, — немного опомнившись, возвысил голос помощник генерального. — Теперь и я вижу, что подозревают вас, вероятно, не напрасно. А после столь хамской выходки мне с вами попросту не о чем больше разговаривать!
И повернувшись к Пантюхову, уже совсем другим, холодно приказным тоном добавил:
— Товарищ следователь, продолжайте работу.
Еще какое-то время после ухода Игоря Семеновича Пантюхов пытался призвать управляющего к благоразумию. Но видя, что все его усилия тщетны, оставил свои намерения.
Отказ Филиппова давать показания не особенно смутил капитана. Гораздо важнее было другое: преступник наконец-то находится в надежной изоляции и представитель союзной прокуратуры смог воочию убедиться, что за птица этот управляющий. А теперь пусть те, кому надо, в прокуратуре СССР смотрят, изучают дело Боровца самым подробнейшим образом. Сопоставляют, анализируют факты в самых различных ракурсах.
Пантюхова сейчас это уже не слишком заботило. Пока делом Боровца занимается союзная прокуратура, он опросит трестовских сотрудников, жену и сына Филиппова. И, кстати, проверит еще одну ниточку. Ту самую, которая связана с неожиданной и столь скоропалительной поездкой супруги Филиппова к своей, якобы внезапно занемогшей, матери в Латвию. Что-то тут не то. Не нравилась Пантюхову эта латвийская отлучка Филипповой. Сильно не нравилась. Но времени на молниеносную проверку столь странного хода пока не было.
Глава 34
В течение десяти дней после ареста Филиппова группа Пантюхова работала с максимальным напряжением сил. Были допрошены сотрудники треста, которых не успели до этого времени допросить Ветров и Карташов. Несколько раз Пантюхов вызывал на допрос жену Филиппова. Съездил в Солнечногорск и взял показания у проходящего там военную службу сына Филиппова. Были вызваны и допрошены начальники некоторых управлений, входящих в состав союзного треста. Леонид Тимофеевич разыскал и допросил бывшего парторга спецмонтажного треста, изгнанного управляющим за строптивость.
Общая картина допросов складывалась не в пользу Филиппова. Она полностью подтвердила сложившееся у Ветрова и Карташова впечатление о руководителе треста.
Начальник третьего спецмонтажного управления треста рассказал, например, как создавались Филипповым льготные условия для управления Боровца:
— Понимаете, — наклоняясь через стол все ближе к следователю и поблескивая своими выразительными, восточного типа, глазами, пытался подоходчивей объяснить Пантюхову суть дела Роман Иоскерович. — В пример всем Боровца на собраниях ставил! Деловой, мол, золотой человек. Ордена достойный. А как деловым не будет, когда у наших с ним управлений одинаковые объемы работ, но ему выделяют сорок тракторов, а мне двадцать четыре! А трактора для нас всё: и качество работ, и производительность. И потом, слушай, дорогой, — мое управление под Москвой. Кому нужно южные трассы вроде Астара — Карадаг или Хушури — Батуми отдать? Ясное дело — мне! И дали уже, и прораба туда своего выслал — замеры производить. Вдруг гоп-стоп, отбирают эти ветки и передают Боровцу, — Роман Иоскерович, пытаясь расстегнуть овчинный полушубок, так рванул полу, что отскочила и запрыгала по паркету верхняя пуговица. — Я к Филиппову. Что такое? Почему сибирякам южные районы подкидываете?! Он так на меня посмотрел, — начальник третьего управления откинул назад голову, — и заявляет: «Боровец с этой работой справится, а ты — нет!» Почему же так, товарищ следователь? Где же мы тогда лучше справимся — под Иркутском, что ли?
Этот же начальник управления показал, что в его управлении за рацпредложения выплачивается не более четырех-пяти сотен рублей в год.
— У Боровца, однако, по нескольку тысяч, — обидчиво подчеркнул он.
— Изобретают, видно, получше, — подогрел его Пантюхов.
— Если так хорошо изобретают, почему трест ни разу не доводил информацию об их рацпредложениях до других управлений? Я вам официально заявляю — ни разу! — парировал Роман Иоскерович. — Выходит, нет у сибиряков больших открытий для обмена опытом.
Приобретать дорогие подарки для высокого начальства за чужой счет, похоже, вошло у управляющего в систему. В этом Леонид Тимофеевич убедился после разговора с начальником пусконаладочного управления Вострецовым.