Карташов напрягся. Расхождение в показаниях. Кто-то один лжет. Кто? И зачем?
Завбазой упомянул и про запчасти, которые искал для автомобильного двигателя, но так, вскользь. Главное же — кабель прокладывали.
Дальше — больше. Преданно глядя на лейтенанта, Чувашов продолжал:
— Во время развозки кабеля я и сказал Еремину, что если здесь работать по-настоящему, то надо устроить намороженную дорогу на топях. Бросаешь ветки валежника, насыпаешь снега, поливаешь водой — и готов путь для тракторов.
«А ведь не похож ты на изобретателя, — отметил про себя Карташов. — Однако излагаешь гладко, как по писаному.»
Чувашов твердо держался намеченного курса.
— Так это же управлению какая выгода! Или несколько сот тысяч рублей выкидывать на устройство лежневых дорог из тяжеленных бревен, или снегом да водичкой обойтись, — завбазой все же не выдержал — отвел взгляд. — Посоветовались с Ереминым, обмозговали. Начальство одобрило. Ну и развезли кабель по ледовушке, — закончил он тихо.
— Как решался вопрос с рацпредложением?
Чувашов оживился.
— После командировки обратился к Боровцу. Дал понять, что за мою мысль о намороженной дороге следует уплатить, — он старался уловить выражение глаз лейтенанта: верит, нет ли.
Карташов сосредоточенно заполнял протокол.
— Василий Иванович посоветовал поговорить с главным инженером Удальцовым. Он возглавляет бюро по рационализации и изобретательству. Если, мол, БРИЗ признает мое предложение обоснованным, значит, будет и оплата, — Чувашов взглянул на графин воды, стоявший на сейфе. Карташов разрешил ему напиться.
— Потом, — вытирая губы, продолжил Александр Анатольевич, — побеседовал я с Удальцовым, попросил оформить необходимые бумаги. Он пообещал поручить расчеты экономисту. В плановом отделе, при экономисте Фадиной, занес я эти расчеты в бумаги, ну, в бланки, которые на рацпредложение оформляются, позвали Еремина и он тоже подписал.
«Опять промашка, — отметил Карташов, — шофер показал, что подпись ставил в кабинете главного инженера».
— БРИЗ предложение рассмотрел. Дал добро. Попозже в кассе выдали тысячу двести.
— Куда их дели? — словно бы между прочим осведомился лейтенант.
— Да... — замялся завбазой. — На разное пошли, — его отечное лицо стало покрываться красноватыми пятнами.
— А все же? — не отступал Карташов.
— Деньги ведь, сами знаете... — Чувашов всплеснул руками, — как вода сквозь пальцы. По дороге домой заехал в ресторан «Восток». Не приходилось бывать?
— Приходилось, — поддержал разговор инспектор.
— Это же один из лучших ресторанов! — осклабился Чувашов.
— Сколько потратили в ресторане? — перебил инспектор.
— Около ста тридцати рублей, — посерьезнел завбазой. И, увидев улыбку на лице лейтенанта, поспешил пояснить: — Много водки пил, песни заказывал, — Чувашов для убедительности щелкнул пальцами в воздухе. — Не каждый день в кармане больше тысячи. Угощал кое-кого из тамошней братии.
— Ну, а с оставшейся тысячей как поступили? — лейтенант вложил в протокол еще один листок.
— Долги в Сокуре раздал. Тому, другому...
— Кому — не помните?
— Подумать надо, — Александр Анатольевич наморщил лоб. — Петухову Василию отдал 100 рублей. Он работает в Сокуре в СУ-4. Остальных сейчас и не назову. У многих приходилось занимать...
— Значит, вся тысяча ушла на долги? — подытожил Карташов.
— Нет, не вся, — кашлянул в кулак завбазой. Он явно напрягал воображение. — Пятьдесят рублей за мебель в кредит заплатил. Остальные, — Александр Анатольевич потер переносицу. — Остальные пропил со случайными знакомыми.
— Что сделали? — переспросил лейтенант.
— Пропил, — чуть громче пояснил Чувашов.
— А жена про вознаграждение что-нибудь знала?
— Нет, — Александр Анатольевич смущенно потупился.
«Придется задержать Чувашова, — решил лейтенант. — Все показания — сплошная липа».
— Вы настаиваете на своих показаниях? — на всякий случай переспросил инспектор.
— А как же! — Чувашов сделал серьезное лицо. — Что было, то и рассказал. Как на духу. — Он поставил под протоколом свою подпись.
— Я могу быть свободен? — заврембазой приподнялся с места.
— Пока нет. Вам придется подождать. Подумайте пока, не забыли ли чего впопыхах.
Прихватив оба протокола, лейтенант отправился к майору Соловьеву. В кабинете у майора просторней и стульев побольше, Игорь Петрович сидел за столом, подставив разгоряченное лицо под прохладную струю небольшого вентилятора.