— Вы знаете, — прораб заискивающе посмотрел на лейтенанта. — Теперь, вроде, припоминаю. Василий Иванович просил выписать несколько сотен этому Вержанскому. Дескать, студент, подрабатывал в управлении летом, надо заплатить.
— А здесь, у себя на участке, вы его видели? — холодно спросил лейтенант.
— Здесь? — Бережной отряхнул пыль с брезентового дождевика. — По-моему, здесь я его не видел. Да и рабочие это же подтверждают, вы же сами сказали.
— Я сказал, чтобы прибавить вам памяти! — отрезал Карташов. — Ну а то, что Вержанскому оплачена командировка на ваш участок и дорожные расходы, вам известно?
Прораб, чуть помедлив, отрицательно покачал головой.
— И человека, получившего вот эти переводы из Красноярска на пятьсот семнадцать и двести шестьдесят рублей, вы не знаете? — лейтенант положил перед Бережным почтовые квитанции.
— Нет, — потупился прораб.
Карташов заметил, как на его крепкой шее напряглись жилы.
— Плохо, очень плохо, Григорий Яковлевич. Доверенность, изъятая мной на почте, — лейтенант вынул из папки доверенность, — заверена печатью вашего участка. Надеюсь, вам не надо разъяснять, что это значит.
Васильковые глаза прораба поблекли.
— Здесь прошлым летом был начальник спецмонтажного управления, он зачем-то брал у меня печать.
— И это все, что вы можете мне сказать? — еще раз попробовал расшевелить прораба лейтенант.
— Все! — твердо ответил тот. И, немного помолчав, осторожно поинтересовался: — Василия Ивановича скоро выпустят?
Карташов сделал вид, что не расслышал вопроса, с сожалением положил доверенность обратно в папку. В ней значилась очень знакомая ему фамилия.
На вопрос, почему два из трех нарядов, отосланных в Красноярск Бережным, выписаны на одного Вержанского, а третий — на несколько человек, прораб пояснил, что сделал это, чтобы поменьше передавать объемов работ под эти наряды тамошнему участку.
— Выписать все на одного, — подозрительно, — оправдывался он. — Не может один человек прокладывать кабель. А так — вроде золотая середина: два отдельных, один бригадный.
Больше он Карташову ничего интересного не сообщил. Хотя, как догадывался лейтенант, наверняка мог бы.
Второго августа дождливым сереньким днем Карташов, наконец, прибыл в Киев. Прибыл утром, а в два часа к нему в кабинет, любезно представленный сотрудниками следственного отдела киевского управления внутренних дел, уже входил Вержанский. И хотя информированный коллегами лейтенант уже был подготовлен к встрече, на него тем не менее произвело сильное впечатление, когда в комнату вместо предполагаемого студента вошел сгорбленный старик с подрагивающей при ходьбе седой головой.
«Вон какие калымщики, оказывается, подрабатывают у Боровца», — подивился лейтенант.
— Фамилия, имя, отчество? — задал Карташов обычный вопрос.
— Вержанский Игорь Матвеевич, — слабым голосом ответил посетитель.
Дойдя до графы «работа», Карташов уже хотел вписать «пенсионер», но для порядка все же задал вопрос.
— В проектном институте инженером по технике безопасности?! — не удержался от восклицания лейтенант. — Но вы же, судя по медицинскому заключению (он заглянул в справку), даже в поезде долго ехать не можете.
— В поезде — не могу, — Игорь Матвеевич оперся на трость, — а работать считаю необходимым. Иначе что же? Дома сидеть, помирать медленной смертью.
— Вы писали это заявление? — лейтенант придвинул старику тетрадный листок, заполненный мелким угловатым почерком. — О приеме на работу в спецмонтажное управление.
Игорь Матвеевич, подержав в подрагивающих пальцах бумагу, поднял на Карташова больные глаза.
— Никогда! Никогда в жизни не писал. И там не работал. Куда уж мне. Я работаю в Киеве с пятьдесят девятого года, — Вержанский отвел в сторону руку с тростью. — И в других городах с этого времени на службу не устраивался.
Он тяжело закашлялся.
— А на киевском главпочтамте деньги от спецмонтажного управления получали?
— Получал.
— Как же прикажете вас понимать?
— У меня жена, Катя... — заторопился Игорь Матвеевич. — У нее брат Петр и старший брат, Василий, в Новосибирске работает. — Вержанский растирал морщинистой ладошкой трясущиеся щеки. — Поверьте, я ничего не знал, абсолютно ничего! — лицо Карташова поплыло перед ним. — Василий этот — начальник. Ну, ко мне прошлым летом пришел Петр и говорит: «Игорь Матвеевич, я у Васи подработать устроился. А поскольку фамилия у нас с ним одна, я заявление твоей подписал. Чтобы не ставить брата в неудобное положение. Ты, говорит, уж, пожалуйста, сделай одолжение — получи на почте мою зарплату. Для тебя, говорит, это мелочь, а мы все же не чужие. Когда-нибудь и я тебя выручу».