— Уморил, — обратился майор к вошедшему инспектору, — уморил твой Боровец. Форсу — как у паршивой болонки блох. «Вы знаете, с кем разговариваете? — заложив ногу на ногу, сымитировал Соловьев позу Боровца. — У меня передовое управление. Орденом Ленина награждают, а вы допросы учинять!..» В общем, такое понес, что получается, не его допрашивать надо, а как бы самому в тюрьму не сесть.
— Ну а по существу?
— По существу, — Игорь Петрович кивнул на исписанные листки, — утверждает, что все по рацпредложению абсолютно законно. Вот, — майор, надев очки в толстой роговой оправе, стал водить пальцем по строчкам. — «Через несколько дней вслед за мной из Ухты прилетели Чувашов и Еремин. А чуть позже главный инженер Удальцов доложил, что развозка кабеля на мадманских болотах полностью закончена, что Чувашов и Еремин вместо лежневых дорог предложили ледовую. Чем сэкономили управлению более трехсот тысяч рублей.»
— Как видишь, — Соловьев принялся протирать очки, — вроде бы все законно. Никакого тебе ни с кем сговора. И государству немалая экономия.
— Вот тут-то и неувязка, — Карташов внимательно перечитывал показания Боровца, — смотрите: «Чувашову и Еремину в числе других работ была поручена развозка кабеля вдоль газопровода. Этим они занимались при мне и после моего отлета.»
— При нем кабель развозили и даже после. А Еремин, — Карташов раскрыл принесенную с собой папку, — утверждает, что ни он, ни Чувашов не занимались прокладкой кабеля.
Лейтенант передал папку майору.
— Ну, а про рацпредложение и вознаграждение за него, — читайте сами, — лейтенант перевернул перед Соловьевым страницу.
— Так, так, так... — потер тот подбородок. — А Чувашов, значит, не поддерживает соавтора.
— Пока не поддерживает, — заметил Карташов.
— Это верно, что пока, — откликнулся Игорь Петрович. — Ладно... — он побарабанил костяшками пальцев по стеклу. — Значит, так, позаботься на вечер о понятых. Чувашова и Боровца будем задерживать. Согласен?
Лейтенант кивнул.
— Ну, а с Ереминым как думаешь поступить? Может, и его?..
— Лучше не надо.
— Хорошо! — майор надвинул поглубже очки. — Побеседуй с ним еще раз — не мог Боровец ему с тысячи двухсот рублей ни копейки не дать. Выясни и отпусти под подписку о невыезде. А эти двое сегодня будут ночевать в КПЗ.
— Хотя... с Василием Ивановичем Боровцом я сейчас снова разговор составлю. С последними, так сказать, данными в руках. А то он жаловаться высоко собрался. Обижен, говорит, до крайности. Ты же, — Соловьев перешел на официальный тон, — оформляй все как положено и будем подключать Пантюхова. Сдается мне, ему вести это дело до конца.
На втором допросе Еремин сознался в получении ста пятидесяти рублей. Боровец же, в свою очередь, припертый к стене показаниями шофера, вынужден был признать, что присвоил вознаграждение.
— Я своих, понимаете ли, своих личных денег в той командировке потратил в пределах полутора — двух тысяч рублей! — словно нехотя, пояснил он Соловьеву. — Трактора вытаскивали утопленные, автомашины — за все это платить приходилось. Да мало ли еще за что. Ну, посоветовались с главным инженером, как возместить убытки. Высказал идею о рацпредложении. Удальцов не возражал.
Маленькие серые колючие глазки Боровца, казалось, так и ощупывали майора. Но как же изменилось их выражение, когда на самом закате дня Соловьев сказал, что сейчас лейтенант Карташов в установленном порядке оформит его задержание!
— Что?! — глазки начальника управления заметно расширились. — Меня в камеру! Да... да вы отдаете себе отчет? Ну произвел, — он чуть понизил голос, — не совсем законную финансовую операцию. Но ведь все в интересах производства! Свои отдал — после возвратил. Дело-то только выиграло... Вы ответите за самоуправство! — выкрикнул он с угрозой.
— Держите себя в руках, — вставая со стула, посоветовал майор. В комнату вместе с лейтенантом вошел молоденький сержант и две женщины средних лет.
Карташов записал установочные данные, внес в протокол результаты личного обыска, назвал понятых. Затем дал возможность потрясенному Боровцу ознакомиться с документами. Василий Иванович, все еще не веря в реальность происходящего, уткнулся в синеватый стандартный бланк: «Протокол о задержании подозреваемого в порядке статьи...» — фиолетовые строки стали сливаться в одну.
«Основание — хищение денежных средств», — Боровец почувствовал, как гулко застучало в висках. Как о ком-то незнакомом прочитал, что задержанный одет в костюм темно-синего цвета, рубашку нейлоновую, светло-бежевую. Указывался даже цвет туфель, носков, пальто, шляпы. Еще раз посмотрел на изъятые при обыске и тоже перечисленные в протоколе записную книжку в сером переплете, удостоверение личности, связку ключей... Задержался взглядом на двадцати шести наличных рублях и неверными пальцами взялся за авторучку. А вскоре за ним и за Чувашовым захлопнулись двери камеры предварительного заключения.