Вызванные на допрос, эти люди вели себя по-разному. Коридзе упирался недолго. Хватаясь за голову, он не переставал восклицать: «Вай мэ, какой же я осел! Вся Грузия говорила мне — не связывайся ты с этой Сибирью! А теперь вся Грузия смеется надо мной!». Когда его вызвали к прокурору, тот задал только один вопрос: «Что скажете по поводу предъявленных следствием материалов?»
— Что скажу! — взмахнул руками Коридзе. — Виноват, я виноват!
— Ничего не поделаешь, — подписывая санкцию, произнес прокурор, — придется сидеть.
Коридзе только тяжело вздохнул.
А вот его старший коллега — заместитель начальника дирекции строящихся газопроводов (районы Средняя Азия — Центр) Белоусов держался иначе. Плотного телосложения с этакой горделивой осанкой, он поглядывал на Пантюхова свысока.
— Тысячу четыреста рублей, говорите, мне за два года перевело спецмонтажное управление. Ну так что с того! Я же был соавтором рацпредложения по прокладке кабеля в Каракалпакии. Мы ведь курируем районы Средняя Азия — Центр. Что здесь удивительного?
— Как вы стали соавтором? Можете ли кратко охарактеризовать суть рацпредложения, обстоятельства, при которых оно возникло?
— Дело-то давнее. Всех подробностей сейчас и не вспомнишь...
— Напомню. Вы предложили на том участке трассы, где встретились твердые грунты, заменить ручные земляные работы двойной пропоркой старым ножом кабелеукладчика...
Пантюхов специально не закончил мысль. В рацпредложении еще было сказано, что грунты, отмеченные в проекте как скалистые, на самом деле оказались не очень плотным ракушечником. И двойной пропоркой использованным ножом кабелеукладчика этот ракушечник измельчался, создавая мягкую подушку под укладываемый кабель. При другом способе разработки такую «постель» следует устраивать из песка, а его еще надо привозить.
Белоусов покраснел.
— Мне, собственно, главный инженер спецмонтажного управления предложил соавторство. Он был там в командировке, — попробовал еще раз вывернуться Белоусов.
Пантюхов полистал командировочную папку.
— Вы ошибаетесь. Главный инженер в то время в Каракалпакию не ездил. Да и деньги... Рацпредложение — это только половина. Остальное — семьсот рублей — вы получили в виде премиальных как работник спецуправления.
— Ну это уж абсурд! — изобразил возмущение Белоусов.
— Абсурд, — согласился капитан. — Но деньги-то вы взяли. И, судя по вашим словам, давно и полностью израсходовали.
Примерно в таком же духе отвечали и другие представители дирекции. Потапенко и Дубов, например, доказывали свою причастность к рацпредложениям по рекам Урал и Цна. Реки, дескать, названные видели и прорабов спецмонтажного управления на их берегах тоже. Но вот пояснить, кто же конкретно предложил заменить прокладку траншеи под кабель с помощью земснарядов на разработку грунта все тем же всемогущим пропорочным ножом кабелеукладчика, никак не смогли. Как показала проверка, во время внесения рацпредложения ни Потапенко, ни Дубов даже не присутствовали на месте производства работ. Но зато и тот и другой постоянно были на приемке линий кабельной связи в эксплуатацию. Да не в качестве каких-то третьестепенных лиц, а председателями рабочих и членами государственных комиссий.
Представитель Карадагского отделения Закавказского управления магистральных газопроводов Малиев, который за год до ареста Боровца принял кабельную линию связи на участке Астара — Карадаг (на том самом, где чуть раньше погрел руки Коридзе), не захотел обременять себя показаниями о вымышленном соавторстве. Маленький, вертлявый, иссиня-смуглый, он вообще не стал говорить по-русски. Потребовал переводчика.
— Как же так?! — бесхитростно удивлялся допрашивавший его капитан Курганов. — Вы столько лет работали вместе с русскими. На такой должности. Все ваши служебные бумаги, касающиеся спецмонтажного управления, составлены на русском языке.
На все вопросы Малиев дал письменные ответы на очень плохом (как пояснил переводчик) грузинском языке с громадным количеством ошибок. Суть написанного им сводилась к следующему.
Да, он действительно участвовал в приемке линии Астара — Карадаг. И сперва не подписывал акт приемки из-за большого количества недоделок, все верно. Но через неделю подписал — сибиряки исправили замечания.
— Позвольте! — начинал возмущаться горячий и резкий Курганов. — Вот акт недоделок. Тут и без проверки видно, что работы непочатый край! Где за неделю — за полгода бы сделать. И специалисты утверждают то же самое.