Малиев непонимающе вертел маленькой головкой и косился на переводчика.
— И потом, — Георгий Константинович разгладил смявшийся почтовый квиток. — Ведь именно через неделю вы получили по почте в Сальянах тысячу рублей от новосибирского спецмонтажного управления.
Выслушав переводчика, Малиев снова заскрипел пером.
«Ко мне в Сальянах в то лето обратился Боровец, — гласил перевод его каракулей. — Сказал, что ему для служебных надобностей управление прислало деньги. Но так как у него не было с собой паспорта, то он попросил телеграфировать перевод на мое имя. Мы вместе отправились на почту. Я получил переведенную сумму. А потом в номере гостиницы передал Боровцу эту тысячу».
Курганов, уже побывавший в Сальянах (правда, ему тогда не удалось застать на месте Малиева), порывисто поднялся. Он обошел вокруг стола и остановился рядом с Малиевым.
— Значит, паспорта у Боровца для получения денег не было?! — он поторопил взглядом переводчика. Малиев согласно закивал головой.
— Ошибаетесь, Рустам Гадырович. Сильно ошибаетесь! Или сотрудников милиции ни во что не ставите. Вам напомнить, где находятся Сальяны, а тем паче — сама Астара? Там же до границы с Ираном рукой подать. На каждом шагу пограничники документы проверяют. А вы говорите — дома забыл. Да без паспорта Боровца и в гостиницу бы не пустили, — Курганов пристально смотрел на избегающего его взгляда Малиева.
Рабочие, принимавшие участие в организации кабельной связи на участке Астара — Карадаг, немало порассказали ему, как сдавалась в эксплуатацию эта линия.
Боровец в обеденный перерыв собрал рабочих участка возле свежеотрытой под кабель траншеи в спасительной тени небольшого кустарника, растущего по откосу.
— Послушайте меня, орлы! — Василий Иванович оглядел с возвышения разношерстную толпу присевших под укрытие кустов рабочих. — Вы знаете, куда пойдет газ по этой ветке — прямиком в Иран. Газопроводу нужна связь! Срочно, быстро, — любым способом. До иранской границы остался пустяк. Рванем, ребята! Быстро кончите — бочка вина и по полсотни премиальных наличными каждому!
Это было сказано для всех. Прораб после получил еще более подстегивающие указания. Боровец жаждал скорой победы, лавровых венков. А на соблюдение технических норм смотрел сквозь пальцы. «Главное — скорость, — внушал он прорабу. — Подведешь — шкуру спущу! Сделаешь — не забуду».
И кабель погнали. Попались твердые грунты. Надо их дробить, углубляться под землю до положенного метра. Но некогда, некогда! И бросали кабель местами прямо по верху, слегка присыпав для отвода глаз. Сгниет, попортится — мелочи. Все когда-нибудь сгниет. А линию сдавать надо!
Не опоздали. Успели раньше срока. Правда, уже во время госприемки линия фактически не работала. Вместо хорошей связи — сплошной треск и шум. Малиев встал на дыбы, не принял работу. Но... спустя неделю, побывав на почте вместе с Боровцом, все же подписал документы.
Георгий Константинович еще раз перечитал протокол. Да — подписал Малиев акт приемки! А ведь он — государственный контролер. Мог все это дело поломать на корню. Заставить Боровца обеспечить газопровод, пересекающий границу, надежной связью. И какие-то десять сторублевок сделали незрячими его глаза. И сколько же после понадобилось народных денег, чтобы практически сразу после сдачи в эксплуатацию взяться за капитальный ремонт только что введенной в строй линии связи! Но с Боровца — как с гуся вода. Ходит себе в передовиках. Да еще в грудь себя кулаком бьет — дескать, есть управлению чем гордиться. Важный государственный заказ в срок выполнили. Ну а вскрывшиеся после недостатки... Извините, он тут ни при чем. Линия была сдана, принята государственной комиссией. Все положенные бумаги в порядке. А все происшедшее потом? — тут уж не его вина. Видимо, плохо обошлись с новой линией заказчики. Небрежно начали ее эксплуатировать. Мало ли что они могли натворить за целый месяц.
И откуда они такие берутся? — Георгию Константиновичу не раз приходил в голову этот вопрос. Всю свою сознательную жизнь он боролся с преступностью и, естественно, частенько задумывался над причинами ее возникновения. Курганов был милиционером потомственным. В бурятском совхозе, где он родился, отец работал участковым инспектором. Призванный в армию, Гоша попал в войска МВД тоже не случайно, были уже планы на будущее. Все четыре года прослужил в Новосибирске и сразу после демобилизации поступил на службу в райотдел милиции. Как и отец — участковым.
Со временем стал следователем. Десятки уголовников прошли через его руки. Но вот такие, какими занимался Пантюхов, редко попадались. Леонид Тимофеевич сталкивался с крупными фигурами, а у них и заступники находились высокие. Нужно было выдерживать войну на два фронта: с самим расхитителем и с его защитой.