— Проходимец, преступник... — задумчиво вымолвил прораб. — Это сейчас можно говорить, когда Боровец за решеткой. А тогда... — он на секунду замолк. — Тогда Василия Ивановича как огня боялись и не помышляли ослушаться. — Бережной заговорил глуше. — Вздумай против него пойти, так он разжует и косточки выплюнет! И тебя же кляузником выставят. Он своих людей крепко умел к себе привязать. Они за него — горой. Да и против кого идти? — прораб устало усмехнулся. — У Боровца всегда перевыполнение плана, премиальные. Передовик, одним словом. А до него? До него государственных денег не брали, но зато своими собственными за вечные отставания платили.
— Значит, правильно поступал Боровец? — не выдержал Пантюхов.
— Я не говорю, что правильно, — понурился Бережной. — Было бы правильно, не сидел бы я сейчас перед вами. Но если у тебя на глазах из года в год безнаказанно тащат, а ты ничего не можешь сделать, а только служишь передаточной шестеренкой, то рано или поздно надоест даром стачивать зубы.
Пантюхов ожесточенно захлопнул папку с протоколом. Говорить больше было не о чем.
Глава 22
Чем дольше занимался Леонид Тимофеевич делом Боровца, тем все более и более утверждался в мысли, что за спиной Василия Ивановича должен стоять кто-то, обладавший весьма серьезной силой и влиянием в производственных сферах. Иначе просто невозможно было объяснить феноменальную удачливость начальника спецмонтажного управления.
Ну, давал Василий Иванович взятки заказчикам. Закрывали они на многое глаза. Но только этим всего объяснить нельзя. Ведь после приемки линий шли многочисленные жалобы наверх — в союзный трест, которому подчинялось спецмонтажное управление. В министерство, наконец. И все же Василий Иванович ходил в образцовых руководителях. Не расшатывали его авторитет волны жалоб.
Потом, все эти фиктивные наряды, липовые кассовые ордера, премиальные лицам, никогда не работавшим в управлении. Они же не вписывались в фонд заработной платы. Уж кто-кто, а Пантюхов, столько лет подряд занимавшийся разбором хозяйственных дел, хорошо понимал, что нарушение финансовой дисциплины здесь налицо. И его обязаны были заметить ревизоры. К тому же, Боровец не ограничивался одними фиктивными нарядами, незаработанными премиальными. Как из глубокого колодца, черпал он деньги с весьма высоко оплачиваемых рационализаторских предложений. Созданная в конце концов экспертная комиссия, рассматривавшая по поручению следователя одиннадцать самых крупных, забраковала их все до единого. Общий вывод комиссии гласил: данные предложения не являются рационализаторскими. Метод производства работ, рекомендуемый авторами, сводится к применению известных механизмов по их прямому назначению. Такую «рационализацию» инженеры управления должны были осуществлять по долгу службы.
Не зря еще в самом начале следствия Леонид Тимофеевич заострил внимание на фигуре начальника производственно-технического отдела Буянова. Этот «активный рационализатор» именно на подобных предложениях сорвал крупный куш. Пантюхов, естественно, в своих подозрениях исходил не из технических тонкостей рационализаторского дела, его насторожил факт участия Буянова в нескольких наиболее щедро оплаченных рацпредложениях. Но оказался прав: акт технической экспертизы документально подтверждал его сугубо профессиональные предположения.
Буянова пришлось изолировать. Но список «рационализаторов» не исчерпывался этой фамилией. По дну рек активно «рыли подводные траншеи» кабелеукладчиками заказчики Дубов и Потапенко. На хивинском участке газопровода Бухара — Урал предлагали вести разработку траншей бульдозером сам начальник спецуправления и главный инженер Удальцов. На красноярском участке «блистал изобретательностью» прораб Бережной и кое-кто из приближенных к нему рабочих. В общем, много набиралось людей.
Сейчас, размышляя о том, кто же мог так надежно страховать Боровца с тыла, капитан не пытался углубляться в технические сложности, под прикрытием которых долгое время умело орудовали преступники. Его интересовало другое: почему не иссякал родник, из которого черпали без счету. Ведь нормы расхода явно превышались. И опять же, никаких карательных мер финансовых ревизоров. А ревизоры были, и не так уж редко! Пантюхов детально ознакомился с оставшимися после них документами. Все тихо, все спокойно. Правда, один раз Василия Ивановича слегка лягнули. Но уж очень слегка.