После войны Леонид закончил семилетку, затем годичную колхозно-бухгалтерскую школу. Был секретарем сельской комсомольской организации. Потом — армия, вступление в партию. Работа в райземотделе и, наконец, направление по путевке в органы милиции.
Начало пятидесятых годов. Шумный процесс Берии. Партия поставила задачу укрепить ряды тех, кто призван стоять на страже закона. И Леонид оказался в числе первых ее посланцев.
Работа участковым на Брянщине многому научила. А спустя некоторое время Пантюхов стал следователем. И жилось, и работалось интересно. Но Леонид всегда искал дело потруднее. Передним краем для молодежи тогда считалась целина, Сибирь.
После неоднократных рапортов министру внутренних дел Пантюхову разрешили перевод. Так и оказался он в начале шестой пятилетки в Новосибирской области. Здесь обзавелся семьей, и со временем прочно осел в Новосибирске.
...Пантюхов докурил папиросу, старательно притушил окурок и посмотрел на часы: четверть десятого — скоро приведут Боровца.
Василий Иванович вошел в кабинет быстрой, уверенной походкой. Его дорогой темно-синий в крапинку костюм несколько помялся. Полное лицо было плохо выбрито. Но в общем начальник управления не утратил своего обычного самоуверенного вида.
Сев на предложенный стул, Боровец небрежно закинул ногу на ногу, так что стали видны сбившиеся книзу носки, и вальяжно откинулся на спинку стула. Но несмотря на показное спокойствие, Василий Иванович явно волновался.
Пантюхов не торопился начать допрос. Сдвинул в сторону ненужные пока бумаги, поудобнее устроил перед собой чистый бланк протокола. «Допрос подозреваемого, обвиняемого...» — зачеркнул слово «обвиняемого».
— Ну что ж, Василий Иванович, — посмотрев на предыдущую страницу допроса, прервал наконец затянувшуюся паузу Пантюхов. — Я буду вести ваше дело. Фамилия моя — Пантюхов, зовут — Леонидом Тимофеевичем.
— А должность у вас, простите, какая? — живо откликнулся Боровец.
— Старший следователь по особо важным делам.
Они только еще начали говорить, а Леонид Тимофеевич уже никак не мог отделаться от неприятного ощущения. Чуть позже понял, что это чувство вызывают маленькие колючие глазки Боровца. Они так и бегали, так и шарили по собеседнику. И еще — едкая, не сходящая с растянутых губ усмешка.
Переписав анкетные данные, капитан задал вопрос:
— Вы утверждаете, — Леонид Тимофеевич перелистнул несколько страниц прошлых допросов, — что израсходовали в ухтинской командировке большую сумму из своих личных средств?
Боровец согласно кивнул.
— И в частности, на оплату, — капитан, плохо разбирая слишком мелкий почерк, несколько раз перечитал нужное место, — нанятых со стороны трактористов для вытаскивания утопленной техники. — Все верно?
— Верно, верно! — не замедлил подтвердить Василий Иванович.
— А скажите, — Пантюхов слегка повернулся к окну и нарочито затянул фразу, — кому-нибудь из своих подчиненных, тем, например, которые участвовали в спасении механизмов, вы говорили о своих издержках?
— Об этом я, — Боровец перестал улыбаться, — никому из своих сотрудников ничего не говорил. И они даже не знают, что я оплатил работу трактористов.
Василий Иванович видел, как Пантюхов слово в слово записал его ответ.
— И вы уплатили им около двух с половиной тысяч рублей? — отчеканил капитан, опершись о стол сильными с крепкими узловатыми пальцами руками.
— Да как сказать... Трактористам я платил по сто рублей за день каждому, — он помолчал, будто что-то припоминая. — И было их трое. Но ведь я не только в эту командировку свои тратил, — увереннее добавил Боровец. Глазки-буравчики сверкнули. — Если все считать, так надо брать примерно с октября прошлого года по март настоящего. Я же постоянно в разъездах. Вот за этот срок, пожалуй, и наберется две, две с половиной тысячи.
— Конкретизировать можете?
Уловив в интонации следователя суровую нотку, Василий Иванович слегка поежился.
— Участков-то много, — Боровец подался вперед. — Кавказский возьмем, Свердловский. Везде приходилось нанимать посторонние механизмы и оплачивать трактористам деньгами. — Багровое лицо начальника управления приняло чуть виноватое выражение, — что, мол, поделаешь, техника — дефицит, а план-то выполнять надо. — Суммы, — поспешил он продолжить, — я сейчас не помню. Также не знаю фамилий тех людей... Но — примите во внимание! — Боровца определенно осенила какая-то догадка. Завороженным взглядом он проследил за скользящей по бумаге авторучкой следователя. — В эти же две — две с половиной тысячи входит и тысяча, которую я передал нашему старшему экономисту Фадиной в ноябре прошлого года в городе Сальяны Азербайджанской ССР.