— Чего это ты с чемоданом? — поднялся навстречу капитану Доронин.
— Папки в нем повезу!
— Какие, куда? — притворился непонимающим Доронин.
— По делу Боровца, в Москву, — односложно пояснил капитан.
— В Моск-ву-у... — наигранно изумился Доронин. — Эко тебя понесло с утра пораньше.
— Вы же сами понимаете — другого выхода нет! — не принял шутки Пантюхов. — Раз областной прокурор в санкции на арест Филиппова отказал, где еще, если не в Москве, ее можно получить? — Леонид Тимофеевич с вызовом взглянул на майора.
— Сие, конечно, правильно... — избегая смотреть подчиненному в глаза, принялся перебирать бумаги на столе Доронин. — Ну а куда конкретно желаете обратиться: в российскую прокуратуру или в союзную? — майор уложил бумаги в аккуратненькую стопочку и теперь уже сам вопросительно посмотрел на Пантюхова.
— Думаю — в российскую, — пытаясь прочесть недосказанное в небольших, слегка выцветших карих глазах майора, смутился следователь. Он вообще ожидал другой реакции начальника. Готовился отстаивать необходимость самой поездки в столицу, а тут...
Может, это своеобразный подход Доронина к категорическому отказу?
— Неверно рассуждаете, уважаемый, — будто угадывая мысли Пантюхова, насупился Доронин. — В прокуратуре РСФСР, Леонид Тимофеевич, тебе могут запросто дать обратный ход, — неожиданно перешел майор на доверительное «ты». — Думаешь, областной прокуратуре трудно созвониться с российской? Ошибаешься, брат. Крепко ошибаешься! Послушай теперь меня — старого волка, многократно другими, — он многозначительно поднял глаза к потолку, — куда более сильными, волками кусанного.
В тесноватом кабинете Доронина ненадолго установилась наполненная в этот серый рассветный час какой-то смутной тревогой тишина. Только настенные часы продолжали тикать на стене за спиной капитана.
— Значит, ты твердо решил ехать? — прервал минутное молчание майор.
— Решил!
— А что скажет на это подполковник Ярцев, знаешь?
— Догадываюсь, — вздохнул Леонид Тимофеевич. — Хорошо еще, если скажет, а не побьет.
— То-то, — оценивающе протянул майор. — Но уж если решил, — он поплотнее прикрыл входную дверь и, к чему-то прислушиваясь, потянул следователя к окну. — Уж если решил, — Доронин понизил голос, — скажу: решение твое верное! Крайне опасное — играть с Москвой — не приведи бог, но единственно верное, если бороться до конца.
Он умолк, услышав за дверью чьи-то шаги.
— Впрочем, есть и другое, — продолжил он, как только шаги затихли в отдалении, — предпочитаемое, кстати, довольно многими. Не столь рискованное: не высовываться. — Доронин смолк, вглядываясь в лицо подчиненного.
— Мне это не подходит! — отрезал Пантюхов.
— Тогда, — Михаил Афанасьевич постучал полусогнутым пальцем по подоконнику. — Тогда остается одно — выходить прямиком на прокуратуру Союза.
— Значит, туда и поеду, — Пантюхова уже начал раздражать этот разговор — ведь дело выглядело абсолютно ясным, чего же тянуть.
— Поеду, поеду... — передразнил его Михаил Афанасьевич. — Ты же не можешь явиться в прокуратуру СССР как частное лицо. Тебе командировочку надо выписать. А кто это сделает? Ярцев? Ярцев не сделает.
Капитан поморщился, как от зубной боли.
— Так что же мне сидеть вот так и ждать у моря погоды?! И потом...
— Погоди, — остановил его Михаил Афанасьевич. — Я знаю, кто нам может помочь. Заместитель комиссара Борис Александрович Соколов. Это мужик крепкий. Его и заместителем министра не испугаешь. Но смотри, — он легонько хлопнул капитана по плечу. — Выход на Соколова навсегда сделает Ярцева твоим врагом!
— Пошли, — двинулся было к выходу Пантюхов. — Я в любимцах у Ярцева сроду не был.
— Значит — решили, — придержал его Михаил Афанасьевич. — Но необходимо соблюсти субординацию. Сначала зайдем к Ярцеву.
Как и предполагали, подполковник Ярцев встретил их в штыки.
— Командировку? В Москву? Чтобы арестовать Филиппова? Да вы, я вижу, с ума сошли, — при первых же словах Пантюхова, излагавшего свои соображения, Геннадий Николаевич разгневался не на шутку. — Запрещаю! Вы меня слышите, Пантюхов? — тонкие губы его мелко затряслись. — Запрещаю! Выкиньте эту дурь из головы, — подполковник грохнул кулачком по покрытому зеленым сукном столу.
— Виктор Львович! — кричал он через минуту в телефонную трубку. — Этим деятелям Пантюхову и Доронину, оказывается, наша прокуратура не указ. К генеральному собрались, к Руденко! Вот я и говорю... — он переложил трубку в другую руку и гневно глянул на стоящих перед ним сотрудников, — вот я и говорю, что дособираются. Понятно, понятно — я им так и ответил — никаких командировок по поводу ареста.