Эта гонка не осталась незамеченной. Филиппов начал беспокойно крутить головой.
— Куда вы меня все-таки везете? — обратился Филиппов к сидевшему слева от него Ветрову.
— Я же вам объяснял, — вас вызвал к себе следователь, — односложно ответил Григорий Павлович.
— Каким-то странным путем мы едем.
— Может быть, — равнодушно отозвался старший лейтенант. — Я ведь не здешний. Москву плохо знаю.
Возле Главного следственного управления «Волга» притормозила.
— Здравствуйте, Степан Григорьевич, — почти радостно приветствовал управляющего севший к ним в машину Пантюхов. Он поджидал их прямо на улице. «Волга» снова тронулась с места.
— Куда меня везут? — еще более обеспокоенным тоном осведомился Филиппов у следователя.
— Здесь недалеко, — туманно отреагировал Пантюхов. — Нам нужно с вами спокойно поговорить, — Леонид Тимофеевич заметил, как начал нервно дергаться воспаленный правый глаз управляющего.
Большие тюремные ворота возникли перед ними неожиданно. Вместо сплошного забора тюрьма была обнесена с фасадной стороны изгородью.
— Что вы делаете?! — в ужасе закричал Филиппов, когда раскрылись приведенные в действие автоматическим механизмом тюремные ворота. — Это же Бутырки! Там ворье, уголовники!
В мрачноватом с обшарпанными стенами помещении приемного изолятора ему стало дурно. Он плохо разбирал текст предъявленной ему прокурорской санкции.
— На основании постановления заместителя генерального прокурора Советского Союза... — слова следователя били по перепонкам.
— Кто арестован?! — управляющий начал понемногу приходить в себя. — Ах, вы хамье сибирское, скоты! Вы еще узнаете, кто такой Филиппов. У меня половина Центрального Комитета — знакомые. Да по моей жалобе вас в порошок сотрут!
Леонид Тимофеевич не торопился прерывать Филиппова. Надо же дать выпустить пар человеку.
— Ну хорошо, — вставил он, когда Степан Григорьевич выдохся. — Вы пожалуетесь своим знакомым, — он краешком глаза заметил, как застыл при этих словах управляющий. — Мне докажут, что я не прав. И тогда я перед вами извинюсь. Может, на коленях прощенья просить буду. А в данный момент, — Леонид Тимофеевич поправил верхнюю пуговицу на мундире, — в данный момент вы арестованы и я вам объявляю об этом. Понятых, — капитан повернулся к заранее приглашенным и присутствовавшим при всей этой сцене пожилой женщине и высокому молодому человеку, — прошу расписаться в протоколе. Если желаете дать какие-либо показания прямо сейчас — пожалуйста. Нет — мы можем подождать. — Пантюхов вопросительно посмотрел на управляющего.
— Свиньи, натуральные свиньи и хамы — больше я вам ничего не скажу! Взять человека, сидящего на больничном, — он скорбно уставился в пол, — неслыханно!
— Дело ваше, — развел руками Леонид Тимофеевич. — Оставляем вас на попечение здешней администрации, — кивнул он на входящего в приемник майора внутренней службы МВД. — Врач и лазарет здесь имеются — для настоящих больных, — капитан особенно выделил голосом два последних слова. — Только уж, пожалуйста, — Пантюхов слегка прищурился, — Степан Григорьевич, вы хоть хозяев-то этого заведения не костерите. Они ведь ваши, московские. А насчет больничного, — капитан достал сложенный вдвое листок, — вот пожалуйста — «...может быть этапирован в тюрьму», — это ваш лечащий врач написала и печатью у главного заверила. Считает, ничего страшного, легкая простуда.
Филиппов молча повернулся спиною к следователю.
— Не захотел давать никаких показаний? — удивился помощник генерального прокурора, когда Пантюхов ближе к вечеру доложил ему о результатах ареста Филиппова. — В молчанку, выходит, играть собирается с нами управляющий союзным трестом. Знаете что, товарищ Пантюхов, — Игорь Семенович пригладил свои густые вьющиеся волосы, — поеду-ка я завтра на свидание с управляющим вместе с вами. Думаю, что уж мне-то он хоть в чем-то да должен признаться.
Но Игорь Семенович ошибся. Филиппов не собирался давать показаний.
— Вон отсюда! — заорал он на помощника генерального прокурора, едва только Пантюхов успел его представить и сообщить о цели их визита. — Допросить меня собирается! — управляющий не сводил с помощника ненавидящего взгляда. — Допрашивают воров и жуликов, а с приличными людьми беседуют. И не здесь, — Филиппов покосился на ржавую оконную решетку. — Убирайтесь немедленно оба... блюстители!