— Больше не заправляю. Со дня на день ухожу. Правда, еще точно не решил когда. Переезжаю в маленький городок. Собираюсь работать дальше, но лишь в том случае, если работа будет доставлять мне удовольствие. — Джек решил не вдаваться в подробности насчет того, как согласился занять место прокурора округа Кобб.
— Вот как? Интересно, — отозвалась Пат. — Ты женат? Помню, десять лет назад ты говорил, что у тебя есть жена. А про детей запамятовала.
Джек рассмеялся:
— Сам постоянно все забываю. Но ответ на твой вопрос: нет и нет. Я был женат несколько раз, однако всегда что-то не срасталось. А ты? — Они остались друзьями, хотя и не виделись много лет. Но в этот момент Джек чувствовал себя намного спокойнее, чем в любое другое время.
— Я никогда не была замужем. Связи заводила, они тянулись годами но, как ты выразился, всегда что-то не срасталось. Если честно, со мной, наверное, трудно.
— Со мной тоже, — кивнул Джек, и оба рассмеялись. Светская беседа подошла к концу. — Я прочитал, что Мики умер от рака.
— Да, точнее, от рака легких. Он был не в силах бросить курить. И скажу тебе так, Джонни: если бы я оказалась на его месте, то не выпускала бы изо рта сигарету.
— Помнишь, после колледжа я больше не жил дома. И не виделся с ним, приезжая домой, как виделся с тобой. Поэтому очень мало знаю о его жизни.
— Сколько у тебя времени? — спросила его Пат. — Это долгая история.
— Вся ночь. А если понадобится, то и завтрашний день.
Она улыбнулась.
— Завтра нам надо идти на похороны. Придется предложить тебе сокращенную версию.
— Подожди секунду. — Джек перехватил взгляд Томми и заказал еще по одной. — Никогда бы не подумал, что в «Макглейде» будет работать официант.
— Берни перевернулся бы в гробу, если бы узнал, — рассмеялась Пат. Когда они были детьми, этим баром заправлял Берни. В то время здесь тоже стояли столы, но, если требовалось заказать выпивку, посетитель шел к стойке сам.
Подростками приятели постоянно сюда забегали, главным образом потому, что их отцы тоже здесь бывали. Но существовала и другая причина: Берни давал им спортивный инвентарь — футбольные и волейбольные мячи, бейсбольные биты. И они бежали с ними в Центральный парк. Вот еще одна деталь коммунальной жизни, которая теперь исчезла.
— Выйдя из тюрьмы, — начала Пат, — Майк снова окунулся в здешнюю жизнь. Дядя подыскал ему работу в сталелитейном деле, и он неплохо получал. В пятницу и субботу по вечерам мы все здесь собирались. После тюрьмы в его характере появилась резкость. Никто этого не замечал, кроме меня. Ты же в курсе, он два года провел на Севере.
Джек, не поднимая глаз, кивнул. За эти два года он чувствовал себя в ответе. Именно тогда упали первые камешки, за которыми последовал обвал.
— Мики начал пить — много, слишком много. Пару раз чуть не терял работу, но дядя его выручал. Дядя был какой-то шишкой в их профсоюзе. А потом он познакомился с пуэрториканкой Эленой. Симпатичная была девчушка. Они начали встречаться, и он почти забыл о спиртном. Дело кончилось свадьбой, у них родился сын. Я решила, что все его трудности позади, но не тут-то было. Через шесть месяцев после рождения мальчика он снова запил — сильнее, чем прежде. Не знаю, сорвался из-за дополнительной нагрузки или подругой причине. Его выгнали с работы. Жена в итоге сбежала — именно сбежала. Даже не сообщила куда. Исчезла, и все. Мики и тогда не остановился — пил, пока не оказался на улице и не превратился в бомжа. Многие годы он не мог с собой справиться, но однажды завязал. Как ты понимаешь, процесс восстановления получился долгим: он нашел работу, вернул квартиру, начал обустраиваться… Время от времени мы с ним выпивали по чашечке кофе, раз в месяц обедали. Жизнь стала налаживаться, но его мучил уход жены с сыном.
— Он не знал, что с ребенком?
— Позволь мне закончить. Я как раз к этому подхожу. — Пат сделала протестующий жест рукой. — Нельзя подгонять рассказчика. — Джек откинулся на спинку стула и принял смиренный вид. — Примерно десять лет назад — учти, я деталей не знаю, — Майк кое-что рассказал мне. Ему позвонила Маргарет, сестра его жены, и сказала, что его сын попал в беду, им нужны деньги.
— Так он не встречался ни с женой, ни с сыном с тех пор, как они от него ушли? — Джек не сдержался и снова задал вопрос.
— Ни разу за все семнадцать лет.
— Не слабо.
— Я бы сказала, полная безнадега, во что это, собственно, потом и вылилось. Майк собрал, сколько мог. Маргарет передала деньги сестре, но, видимо, оказалось недостаточно — сына обвинили в убийстве. Частный адвокат — мне кажется, это была женщина — отказалась его защищать, поскольку ей не заплатили. Дело вел государственный защитник и, видимо, все испортил — парня осудили за совершение убийства первой степени. И теперь он в камере смертников ожидает казни.
— В камере смертников! Что за черт!
— Вот именно: Господи помилуй! Человек семнадцать лет не может узнать, что с его женой и ребенком — только пойми меня правильно: женщина имела право уйти и начать новую жизнь, я ее нисколько не осуждаю, — и вдруг узнает, что его сын под следствием, скоро суд и ему вот-вот вынесут страшный приговор. Вполне достаточно, чтобы снова запить.
— И он запил? — спросил Джек.
— Нет. Может, и запил бы, но случилась удивительная вещь — такое бывает только в реальной жизни. При том, что как-то контактировал с семьей и посылал деньги, Майк понятия не имел, где живут его жена и сын. Общение происходило только через Маргарет. И лишь когда юношу осудили, Элена позвонила сама. Она была в безвыходном положении. Просила прощения, за то, что ушла от него, за то, что оказалась такой плохой матерью. Поблагодарила за деньги и сообщила, где живет.
— И что он предпринял?
— Полетел туда через несколько дней. Навестил сына в тюрьме. Провел с Эленой неделю — выяснил отношения. Объяснил, что она имела полное право уйти от него, а извиняться следует не ей, а ему. Вернувшись, он сказал мне, что мальчик просто чудо. После двух минут разговора Майк убедился, что Руди — так зовут его сына — никак не мог совершить преступление, в котором его обвинили. Весь остаток жизни Майк и Элена посвятили тому, что пытались доказать невиновность сына. Насколько я знаю, было подано две апелляции. Два года назад Элена умерла от рака груди. И вот представляешь, несмотря на весь этот ужас, самый настоящий ужас, я не видела Майка счастливее, чем в то время. Они вновь соединились с Эленой. Дважды в месяц он летал во Флориду, а она приезжала сюда. Он часто навещал мальчика — хотя почему я все время говорю «мальчик»? Руди — взрослый мужчина. Майк повторял, что благодаря сыну у него поднимается настроение. Руди счастлив, ничего не боится. И очень рад, что Майк и мать, несмотря на обстоятельства, вместе.
— Странно, почему он не позвонил мне? — удивился Джек. — Разве не знал, что я в Майами? Я бы помог.
— Знал и всегда гордился, что ты стал таким известным адвокатом. Но как только Руди осудили, им стал бесплатно заниматься один из центров по работе с осужденными на смертную казнь.
— Чепуха! — воскликнул Джек. — Мы с тобой понимаем, почему он не позвонил. — Он посмотрел на Пат в упор. Она не отвела глаза и, помолчав, продолжала:
— Попробую догадаться, что у тебя в голове и что в ней было все эти годы. Если бы тебе не явилась блестящая мысль угнать машину, Майк не оказался бы в тюрьме. А теперь ты к этому можешь добавить, что он не превратился бы в алкоголика, Элена не ушла бы от него, Руди не оказался бы во Флориде и его не обвинили бы в убийстве. Ну, как я справилась? Прости, забыла самое главное: и виноват во всем ты. Во всем!
Джек едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Как она умело вывела его на чистую воду и попала в самую точку.
— Фантастика! Мы не виделись столько лет, а у меня такое впечатление, будто я обсуждаю с сестрой вчерашние события.