Его не было долго, казалось, он больше не испугает меня своим появлением. Я охрипла от стонов, обессилела от попыток унять боль в затекшем теле. Желание освободиться от цепей навязчиво терзало мой разум, а несмолкаемые голоса узников сначала раздражали, затем стали сводить с ума. Когда наступила тишина и вдалеке показался огонёк света, липкая паника овладела мной.
Юлиан медленно проходил мимо людей, испуганно жавшихся к стенам в попытке стать незаметными. Когда он остановился напротив меня и потянулся лапами к моим цепям, я дернулась и содрогнулась от болезненной судороги, пронзившей руку, отвыкшей от резких движений. Стиснув зубы, чтобы не проронить ни звука, я терпела боль, пока он снимал меня с цепей.
Рухнув на пол, не сдержала стон облегчения и тут же охнула, когда лапа демона, схватила меня за горло. Волоком он тащил меня к лестнице, ведущей к двери из подземелья. Не поспевая за ним, я перебирала коленями по полу. В голове мысли смешались в однообразную массу, из которой не разобрать и слова. Густая слизь демона шлепнулась на макушку и стекла по лицу, застилая глаза.
Скрипнула дверь, послышалось шуршание пауков. На четвереньках, я ползла за прислужником, задыхаясь от его вони и сковывающего внутренности едкого страха. Вот Юлиан остановился и отпустил мое горло, а я воспользовалась секундой свободы и стерла слизь с глаз рукой.
Мы стояли около двери зала, в котором я в последний раз видела Господина. Юлиан втащил меня внутрь и удалился, оставив наедине с Вельзевулом. Господин стоял у окна, спиной ко мне и смотрел вдаль. В руках его переливался серебром кубок, наполненный вином. Я встала на колени и уперлась взглядом в пол. Сердце рвалось наружу, громко стуча о стенки грудной клетки. Эмоции захлестывали, раздирали на части так, что стоять ровно казалось невыполнимой задачей. Я подалась вперед, будто готова в любой миг сорваться с места и броситься на шею Господину. Радость при виде демона была столь неожиданной, что напугала и смутила меня, а потом на смену ей пришла надежда, что мне будет позволено не возвращаться в подземелье. Я осторожно посмотрела на его спину, наполовину скрытую в тени, на неподвижно сложенные крылья, что в любой момент могут показать свою мощь, на рога, облаченные в железную защиту, что столь же красивы, сколь и опасны. И потрогать захотелось, почувствовать горячий металл под пальцами. Улыбаясь уголками рта, я ждала, когда демон посмотрит на меня. Нагрубит, не иначе, назовет глупой женщиной и перечислит по позициям список тех благ, которых я лишилась, посмев не желать его близости. В своих мыслях я слышала его высокомерный голос, слова, что он скажет и теперь ждала, что он повторит их наяву.
Господин обернулся ко мне и кубок в сторону бросил, а тот с громким звоном по полу покатился, и паучки, прятавшиеся по углам, засеменили к нему, на ходу слизывая разлившееся вино. Демон смотрел холодно, с нескрываемым безразличием. Окинув быстрым взглядом мое тело, он отвернулся, словно потеряв интерес. Я растерянно уставилась в его спину, не понимая, зачем меня сюда привели, если Господин видеть не желает. Та картинка, что рисовала себе в воображении разбилась на сотни осколков, котоорые ранили меня, глубоко впиваясь в замедлившееся сердце.
Я набрала полные лёгкие воздуха, и нервничая до дрожи в голосе, решилась к нему обратиться:
-Го…- не договорила, упала на пол на живот и закричала от скрутившей боли, что огнем разгоралась изнутри. Тело не слушалось, не откликалось на мои попытки пошевелиться. Как парализованная, я лежала, позволяя болезненным спазмам разгуливать по рукам и ногам. Боль усиливалась и вскоре стала невыносимой. Мне казалось, что невидимое существо пытается пинцетом вытащить мою душу из тела и безжалостно рвет тонкие нити нервов.
Все прекратилось в тот миг, когда я потеряла сознание. Очнулась же, закованная в цепи, на прежнем месте - в подземелье.
Глава 20
Иногда приходится делать работу над ошибками, анализировать свои поступки и мысли. Полезное это дело, а когда у тебя впереди вечность в вонючих коридорах адского подземелья и спешить некуда, то еще и приятное - отвлекает от навязчивых человеческих воплей, что лезут в голову, ведь возможности закрыть уши у меня нет.
Думала я много. О Господине. И о том, что с самого начала вела себя с ним неправильно. Раз за разом, прокручивая в голове наши разговоры и его поведение, увидела, что он всегда говорил, что ему нужно, а я делала в точности наоборот. Хотел почитания - я бросала ему оскорбления в лицо, хотел послушания - гордость не позволяла мне делать этого и я шла у нее на поводу, хотел видеть огонь желания в моих глазах - я показала ему отвращение.