Насколько я помню, день, когда рассвет заалел, был днём, когда троянцы, после многих лет скитаний, впервые увидели свою истинную родину. Несмотря ни на что, вопреки всем обстоятельствам, путешественники достигли своей цели. Как это могло не взволновать семнадцатилетнего школьника, особенно когда он узнал об этом из эпической поэмы на чужом языке в одно из последних утр перед тем, как сам отправился в то, что он считал путешествием к родине разума; перед тем, как он окончательно отложил учебники и получил свободу читать любые книги по своему выбору.
В предпоследнем классе он занял первое место в классе по английскому языку. В качестве награды он получил большую однотомную историю английской литературы, выбранную для него, как он предположил, его учителем английского языка. Это был религиозный брат, человек, которого его ученик-призер не любил и не недолюбливал, и о котором он редко вспоминал в последующие годы, разве что в связи с одним анекдотом, который он всё ещё помнил в подробностях пятьдесят пять лет спустя. На одном из первых уроков английского языка в этом году брат предупредил свой класс, чтобы они не слишком поддавались влиянию своих религиозных убеждений, отвечая на вопросы на выпускном экзамене. Мальчиков, которые услышали этот совет, годами учили гордиться своей религией и не упускать ни одной возможности заявить о своих убеждениях миру, но в данном случае совет учителя не показался им странным или тревожным. Они знали, что люди, проверяющие их работы на государственных экзаменах, скорее всего, будут учителями старших классов или университетскими репетиторами: людьми из светской системы, как бы это назвали мальчики; люди, которые в лучшем случае являются агностиками, в худшем — атеистами и, возможно, даже симпатизируют коммунизму.
История, упомянутая в предыдущем абзаце, была следующей. Брат, учитель английского языка для мальчиков, готовился получить диплом гуманитарного факультета, специализируясь на английском языке, в университете, который тогда был единственным университетом в столице, в пригороде которой находилась школа для мальчиков.
(Не все мальчики были встревожены, узнав, что их учитель английского языка был менее квалифицирован, чем любой сопоставимый учитель в так называемой светской системе; мальчики понимали, что их собственная школа не получала финансирования от какого-либо правительства и что их учителя сами платили за их обучение.) Брату, на втором году обучения в университете по предмету «Английский язык», было поручено написать эссе, в котором обсуждался тот или иной комментарий к поэме « Потерянный рай » Джона Мильтона. Независимо от того, обсуждал ли брат этот комментарий или нет, он воспользовался возможностью указать в своем эссе на то, что казалось ему наиболее заметным и наиболее предосудительным моментом, который следовало понять из поэмы; он указал на то, что рассказчик поэмы, которого он определил как Джона Мильтона, был на стороне Сатаны, или Дьявола.
Преподаватель, оценивавший эссе брата, поставил ему оценку ниже «удовлетворительно» , но предложил брату представить исправленную версию. Брат затем представил исправленную версию своего эссе и получил оценку в диапазоне «удовлетворительно».
Когда упомянутый ранее школьник впервые услышал этот анекдот, он не чувствовал необходимости осуждать ни брата, ни учителя. Мальчик ничего не знал об университете и о том, что там могло произойти. Он так мало путешествовал, что никогда не видел даже издалека университета, который находился в пригороде, далеко от его собственного. Несколько лет спустя, если бы молодой человек, который был школьником, вспомнил этот анекдот, он счёл бы брата глупцом, во-первых, потому что тот верил в реальность персонажа, которого называл Сатаной или Дьяволом, во-вторых, потому что считал себя обязанным проповедовать против любого оскорбления своих религиозных убеждений, и, в-третьих, потому что он пытался судить о стихотворении скорее с моральной, чем с эстетической точки зрения. Несколько лет спустя, когда тот молодой человек был студентом-заочником, изучавшим английский язык в университете, он иногда вспоминал этот анекдот и считал, что брату следовало бы присудить за первую версию своего эссе оценку, соответствующую высшему классу, учитывая, что в этом эссе он изложил свой честный, неподдельный опыт читателя, чего наставники и лекторы этого человека, по-видимому, сделать не смогли или не захотели.