Иногда мне казалось, что комната, где я лежу, пятьдесят лет назад была той самой комнатой, где так называемая тётя моей подруги каждый вечер читала Библию, пока её двоюродный брат-вдовец слушал радио или смотрел телевизор, а его сын, оставшийся без матери, был в кино. Я предполагал, что эта женщина средних лет часто представляла себе образ молодого мужчины, которого она могла бы назвать своим спасителем, искупителем или господином. Я не мог представить себе, чтобы мысленный образ этой женщины чем-то отличался от образа того же мужчины, который часто являлся мне в детстве и юности. Даже спустя пятьдесят лет после того, как я решил, что этот образ – всего лишь образ, я легко мог вспомнить образ молодого мужчины с каштановыми волосами, ниспадающими на плечи, в длинном кремовом одеянии под малиновой накидкой. Одним из источников этого образа, возможно, была иллюстрация на свидетельстве, врученном мне по случаю моего первого причастия. На иллюстрации изображен молодой мужчина с каштановыми волосами, который держит перед лицом коленопреклоненного мальчика-образа крошечный светящийся предмет-образ, который он, должно быть, достал мгновением ранее из золотого сосуда-образа в форме чаши. Луч света-образа падает по диагонали на сцену откуда-то из-за тёмных полей иллюстрации. Цвет этих лучей позволяет мне предположить, что одно или несколько окон находятся за пределами упомянутых полей, и что по крайней мере одно из окон содержит область стекла цвета от золотого до красного.
После того, как я написал предыдущий абзац, я достал упомянутый сертификат из папки, где он пролежал, пожалуй, двадцать лет в одном из моих картотек. Я не удивился, обнаружив на иллюстрации ряд деталей, отличающихся от тех, что были на изображении, которое я имел в виду, когда писал предыдущий абзац. Даже мальчик-образ и молодой мужчина-образ с каштановыми волосами были расположены иначе и имели иное выражение лица, чем их аналоги в моей запомненной версии иллюстрации. Единственной деталью, которая казалась одинаковой и на настоящей, и на запомненной иллюстрации, был свет, падающий по диагонали из невидимого источника. За многие годы я позволил себе как бы фальсифицировать центральные образы иллюстрации: мальчик-образ, принимающий дар Святых Даров от своего спасителя-образа. И всё же, похоже, я изо всех сил старался сохранить в памяти точный вид некоего луча света, который был единственным свидетельством
существование некоего невидимого окна невидимых цветов где-то в невидимом мире, откуда возникает тематика иллюстраций.
Если я полагаю, что занимаю комнату, которую раньше занимала так называемая тётя, то иногда предполагаю, что перед сном её иногда посещал образ молодого человека, написавшего ей письмо, путешествуя на корабле по Индийскому океану, и ещё одно письмо, находясь в лагере в Египте, и который мог бы написать ей ещё письма и позже сделать ей предложение, если бы не погиб в бою вскоре после высадки на Галлиполийский полуостров. Некоторые из образов, как я предполагал, были изображали молодого человека в солдатской форме, но они интересовали меня меньше, чем образы молодого человека после того, как он вернулся домой целым и невредимым и женился на молодой женщине, получательнице упомянутых и многих последующих писем. (Как исследователь ментальных образов, я с интересом отмечаю, что образы, упомянутые в предыдущем предложении, предстали передо мной так же отчетливо, как и любые другие образы, упомянутые в этом отчете, или любые другие образы, которые мне являлись; и все же это были образы образов, которые могли явиться по крайней мере тридцать лет назад женщине среднего или пожилого возраста, которая уже умерла; более того, образы, которые могли явиться женщине, были образами молодого человека, каким он мог бы явиться, если бы он еще не умер.)
Упомянутые изображения не были лишены чёткости, но, признаю, некоторые детали были размыты. Меня никогда не интересовала одежда более ранних периодов, не говоря уже о военной форме, наградах и тому подобном. Полагаю, что мои образы молодого человека в форме возникли после того, как я увидел почти сорок лет назад в биографии английского поэта Эдварда Томаса репродукцию фотографии поэта в форме вскоре после того, как он поступил на службу в Первую мировую войну, во время которой он погиб в бою. Мой интерес к Эдварду Томасу возник не из интереса к его стихам, которые я почти не читал, а из-за того, что я когда-то читал его биографию английского прозаика Ричарда Джеффриса.