Почти первое, что я узнал из преобладающих голосов, было то, что интервьюируемый был автором нескольких опубликованных художественных произведений. Я всё ещё готов изучать то или иное художественное произведение, если верю, что впоследствии вспомню хотя бы малую часть пережитого; если верю, что впоследствии среди мест, которые я называю своим разумом, могу увидеть тот или иной пейзаж, впервые явившийся мне во время чтения, или даже сцену, где мой образ читает то, что он может потом забыть, а ещё позже пожалеть об этом. Однако мне никогда не хотелось слушать людей, которые просто говорят о художественной книге или о любой другой книге, как будто она состоит из тем, идей или тем для обсуждения, а не из слов и предложений, ожидающих прочтения.
Я бы немедленно выключил радио, если бы женщина-автор не начала говорить о каком-то доме из камня желтого или медового цвета.
Дом не существовал, или, скорее, существовал, но автор его не обнаружил. Я вдруг насторожился, как только понял, что этот дом, возможно, стоит совсем рядом с тем местом, где я сидел рядом со своим старым радиоприёмником в своём белокаменном коттедже. Я и раньше предполагал, что автор говорит из столицы соседнего штата. (Возможно, интервьюер брал у неё вопросы из ещё одной столицы, в каком-то более отдалённом штате, но это не имело значения. Пока автор говорила, мне казалось, что она сидит за пустым столом в так называемой радиостудии, представлявшейся мне небольшой комнатой с тонированными стеклянными стенами, окружённой множеством других таких же маленьких комнат, каждая из которых освещёна лампами, скрытыми среди множества слоёв тонированного стекла.)
Женщина, как я буду её называть, недолго прожила в соседнем штате. Она родилась и провела детство в юго-западном графстве Англии и жила в нескольких странах, прежде чем обосноваться в столице, где теперь и жила. Ради мужа и детей-подростков она какое-то время жила во внутреннем пригороде, но большую часть свободного времени проводила в разъездах по сельской местности вдали от столицы. Её особенно интересовал так называемый дальний юго-восток её штата, куда, как мне было известно, входил и район, примыкающий к границе с дальней стороны моего собственного района. Когда она назвала несколько городов в предпочитаемом ею регионе, я даже услышал название места, где проходили скачки, с которых я вернулся тем утром, о котором я упоминал в начале этого отчёта.
Женщина недавно приобрела сумму денег, достаточно большую, чтобы осуществить то, что она называла мечтой всей жизни. Я предположил, что деньги были наследством, хотя некоторые слова из интервью позволили мне предположить, что последняя книга женщины получила солидную литературную премию. Мечтой всей жизни, как она это называла, было приобретение дома определенного типа в определенном ландшафте и возможность вернуться туда всякий раз, когда ей понадобится то, что она называла духовным обновлением. Ландшафт вокруг дома должен был включать в себя то, что она называла обширными видами открытой местности с тем, что она называла намёками на леса по краям. Её выбор такого ландшафта, как она объяснила, был результатом её детского опыта. Она выросла в небольшом городке недалеко от просторов, похожих на те, что в её родной стране называются холмами . Она
С раннего возраста много читала и ещё ребёнком открыла для себя произведения Ричарда Джеффриса, который родился более чем за столетие до её рождения и провёл детство по другую сторону холмов, где родилась она. Я сам читал одну из книг Джеффриса в детстве и отрывки из другой его книги в юности.
Родители моего отца умерли, когда я был слишком мал, чтобы помнить об этом.
В течение многих лет после их смерти три их дочери и один из их сыновей продолжали жить в семейном доме. Эти четверо, которые, конечно же, были моими тётями и дядей, не были женаты. Дом, где они жили, был построен из бледно-серого камня, добытого на близлежащем холме. У дома была задняя веранда, но она была закрыта сбоку дома, чтобы служить спальным местом для моего дяди. В комнате, которую мои тёти называли гостиной, стоял высокий предмет мебели, верхняя часть которого состояла из трёх полок с книгами за стеклянными дверцами. В первые годы, когда я посещал дом из бледно-серого камня, я ещё не мог читать ни одну из книг на полках за стеклом, по крайней мере, так мне рассказывали мои тёти. Затем, однажды днём, когда я был в гостях у них годом позже, моя младшая тётя достала некую книгу и отвела меня на переднюю веранду.