Молодая англичанка путешествует на океанском лайнере из Лондона на Цейлон в один из первых лет после Второй мировой войны. Она едет на Цейлон, чтобы выйти замуж за чайного плантатора, владельца большого поместья.
Вскоре после отъезда из Лондона молодая женщина встречается с молодым человеком, который тоже направляется на Цейлон. Это журналист, направляющийся на встречу в ведущую местную газету. Или, возможно, писатель, собирающий информацию для своей следующей книги.
Двое молодых людей танцуют вместе, а затем беседуют на палубе. В последующие дни они часто встречаются и разговаривают. Даже девятилетний мальчик, читающий текст, в котором рассказывается об этом, – даже он вскоре понимает, что молодая женщина находит молодого человека более живым и интересным, чем её жених, который по сравнению с ним стал казаться флегматичным. Поняв это, мальчик-читатель меняет свою привязанность. Раньше он испытывал симпатию к мужчине на лайнере, встретившемуся с желанной молодой женщиной, которая уже была ему по душе.
Раньше мальчик-читатель не мог предвидеть для мужчины на лайнере ничего лучшего, чем то, что он вскоре вернется в Англию, чтобы пообщаться с другими молодыми людьми своего круга в вымышленном зеленом ландшафте, описанном ранее, где у него будет больше шансов, чем в знойной стране с темнокожими жителями, встретить молодую женщину с бледным лицом, которая еще не была замужем. Теперь же, когда события повествования стали складываться в пользу мужчины на лайнере, мальчик-читатель начал переносить свои сочувствия на чайного плантатора, сидящего в одиночестве на веранде своего бунгало среди гор и не подозревавшего, что его долгожданная жена готовится разорвать их помолвку. Мальчик-читатель готовился разделить тяжесть сердечных переживаний мужчины, узнавшего его судьбу, и надеяться, что тот вскоре продаст свою плантацию и вернется в Англию, чтобы пообщаться с другими молодыми людьми своего круга, как это раньше, возможно, и ожидалось от его соперника в любви.
Любой, кто читает этот отчёт, наверняка сможет предвидеть исход вымышленных событий, изложенных выше: так называемый «корабельный роман» развивается; молодая женщина, кажется, всё больше и больше осознаёт, что влюбилась в своего нового поклонника и должна расторгнуть помолвку; затем повествование принимает неожиданный поворот, после которого молодая женщина приходит к выводу, что обаяние и гламур мужчины на лайнере в каком-то смысле обманчивы и не идут ни в какое сравнение с искренностью и надёжностью мужчины, ожидающего её на плантации. На самом деле, вспоминающий мужчина совершенно ничего не помнил о финале, хотя и не сомневался, что молодая женщина осталась верна своему чайному плантатору – даже на десятом году своей жизни он усвоил многие из правил…
Так называемые любовные романы. Меня здесь не интересуют мимолетные мысли мальчика, когда он в спешке читал какой-то женский журнал, оставленный матерью. Меня интересует, как мужчина более шестидесяти лет хранил в памяти образ женского лица и даже определённое выражение этого лица, образы, впервые возникшие у него во время чтения художественного произведения, каждая деталь которого, несомненно, давно забыта всеми остальными читателями. (Образ мужского лица тоже оставался в памяти, но в основном как средство, используемое иногда тем, кто вспоминал, когда предполагал, что он может чувствовать себя более остро, будучи вымышленным чайным плантатором или вымышленным пассажиром на океанском лайнере, чем вспоминая образ-лицо.) Меня также интересует, как этот мужчина, по-видимому, большую часть своей жизни полагал, что образ-женщина, чьё лицо он помнил, безупречен и не заслуживает порицания; что любой кажущийся изъян в её характере – не более чем милый изъян. Если в вымышленном времени она была молодой женщиной на океанском лайнере, которая, казалось бы, подталкивала некоего поклонника, будучи помолвленной с другим мужчиной, то она не была ни капризной, ни нерешительной, ни тем более неверной, и как мужские персонажи, так и читатели-мужчины были вынуждены мириться с переменами в её чувствах и подчиняться её выбору. Меня же, наконец, интересует то, что ни юноша, ни мужчина никогда не стремились к общению в так называемом реальном мире с тем или иным подобием или двойником какой-либо из героинь-образов, которые являлись им во время чтения определённых художественных произведений. И юношу, и мужчину часто привлекало то или иное женское лицо, напоминающее лицо его вымышленной девушки или жены, но то, что последовало дальше, больше напоминало быстрое прочтение художественного произведения до конца, чем ухаживания или попытку соблазнения.