В этом отчёте. Коттедж, вероятно, был скромным арендованным домиком, а вернувшийся солдат – неквалифицированным сельскохозяйственным рабочим. Я слышал от своего друга, что его отец в молодости часто скитался по сельской местности в поисках работы во время так называемой Великой депрессии и был благодарен владельцу труппы боксёров, которая путешествовала по внутренним районам нескольких штатов и устанавливала свой шатер на каждом ежегодном шоу. Владелец нанял молодого человека, чтобы тот стоял на помосте перед палаткой и уговаривал молодых людей из толпы бросить вызов членам труппы на бокс за условленную сумму денег.
Молодому человеку не платили за его работу, но владелец труппы каждый вечер оплачивал ему обед в кафе и кружку пива в отеле.
Если бы её двоюродный брат когда-то работал всего лишь за еду и кружку пива, как бы благодарна была молодая жена, и как искренне благодарила бы она Бога в своих молитвах каждый вечер, после того как её муж нашёл работу на самом большом поместье в округе: обширном пространстве преимущественно ровных пастбищ на упомянутом ранее плато, с плантациями чёрно-зелёных кипарисов, образующих полосы и полосы на голых загонах, изумрудно-зелёных полгода и жёлто-коричневых – половину года. Конечно, это устроил не Бог, а я, человек, о котором она ничего не знала. Она не обратила на меня внимания во время моих редких визитов в дом её вдовца-двоюродного брата пятьдесят лет назад, и я не знал даже года её смерти. Однако, засыпая в комнате, где она сама, возможно, часто засыпала, я решила, что лучшая из возможных жизней, которую она могла себе представить, — это быть женой работника на упомянутом большом поместье, где паслись не только овцы и крупный рогатый скот, но и породистые лошади.
Поначалу молодой муж ездил на велосипеде между усадьбой, где работал, и городком, где жил. Позже он переехал с женой и первым ребёнком в один из коттеджей, предоставленных для рабочих на обширном участке. Вот и всё, что я понял из истории, так сказать, о людях, которых видела в своём воображении молодая женщина, образ которой иногда возникал в моём воображении, когда я лежал перед сном в комнате, где, возможно, когда-то спала так называемая тётя, а верхние стёкла окна рядом со мной были слегка окрашены светом уличного фонаря. Я оставил рассказ на этом, поскольку предположил, что так называемая тётя не могла представить себе более желанного образа жизни, чем жить на большом пастбище.
недвижимость в коттедже, предоставленном владельцем. Моё предположение подразумевает, что я сам, при определённом настроении или в определённых условиях, также не способен.
Я еще не забыл период своей жизни, когда я читал одну книгу за другой, веря, что таким образом узнаю много важного, чего нельзя узнать из других книг. Я еще не забыл, как выглядели комнаты, где полки за полками стояли мои книги (в основном художественные произведения). Я еще не забыл места, где я сидел и читал. Я могу вспомнить многие суперобложки или бумажные переплеты книг, которые я читал, и даже отдельные утра, дни или вечера, когда я читал. Я, конечно, помню кое-что из того, что происходило в моем сознании во время чтения; я могу вспомнить множество образов, которые возникали у меня, и множество настроений, которые меня охватывали, но слова и предложения, которые были перед моими глазами, когда возникали образы или возникали настроения, — из этого бесчисленного множества вещей я почти ничего не помню.
Как зовут автора одного сборника коротких рассказов, который я читал, возможно, тридцать лет назад? Я ничего не помню о своём опыте чтения его произведений, но помню смысл нескольких предложений во вступительном эссе, помещённом в начале произведения. Произведения были переведены с немецкого языка, и автор эссе, по-видимому, предполагал, что автор ранее не был известен англоязычным читателям. В то время, когда я читал эссе и сам рассказ, я был мужем и отцом нескольких маленьких детей. Небольшой дом, где я жил, был настолько переполнен, что мне приходилось хранить книги в гостиной и в центральном коридоре. Книги были расставлены на полках в алфавитном порядке по фамилиям их авторов. Сборник со вступительным эссе хранился на одной из самых нижних полок в коридоре. Следовательно, фамилия автора, должно быть, начиналась с одной из последних букв английского алфавита. Кем бы он ни был, я помню о нём уже лет тридцать, и он не мог представить себе более полного удовлетворения, чем жизнь слуги: человека, которому почти никогда не приходилось подстрекать или решать дела, но который, напротив, мог испытывать особую радость от точного выполнения инструкций или строжайшего соблюдения распорядка дня. Кажется, я только сейчас вспомнил об авторе, что большую часть своей дальнейшей жизни он провёл в сумасшедшем доме, так сказать, и, вполне возможно, умер там, но это не помешало мне заявить здесь, что я очень сочувствую этому человеку.