Мэгги неодобрительно скривила губы:
– Он попытался отговорить ее – сослался, что там находились мы с Беном. Сказал какую-то глупость на французском. Что-то, дескать, «не при детях». Но он не смог успокоить мисс Лесли. Она сказала: «Майкл, ты не понимаешь! Он там... смотрит... ждет...»
Из горла Мэгги словно послышался умоляющий голос Лесли.
Кто-то резко двинулся.
– А мистер Трент... он понял?– тихо спросил Касл.
Мэгги Бойд нахмурилась:
– Он не ответил. Но я думаю, он знал, что имела в виду мисс Лесли.
***
– Ну что, джентльмены, мое предположение оказалось диким?– удовлетворенно проворчал Касл.
Мэгги Бойд ушла. Следователи были одни.
– Я не уверен... – с сомнением начал Вимисс.
– Лесли Кристофер,– перебил Касл,– явно имела в виду Ричарда Мервена. Таким образом, Трент, должно быть, знал о нем все: и про грабеж также. Думаю, очень вероятно, что Трент был тем мужчиной, который помог девушке избавиться от Мервена, ударив его в ее квартире.
– Это все – догадки,– слабо возразил Вимисс. – Но если вы правы,– он вытянул руку вперед,– тогда у Трента был мотив для убийства.
Касл кивнул:
– Сходя с ума от страха и ревности, Лесли могла его выдать. В момент отчаяния или паники она могла прийти к нам. Трент должен был заткнуть ей рот.
Вимисс кашлянул:
– Это – всего лишь теория,– напомнил он своему начальнику. – Мы не можем это доказать. – Конечно,– добавил он,– мы все-таки должны расспросить мисс Валентайн. Она может нам помочь.
Стивен Касл скептически улыбнулся:
– Может. Но не думаю, что станет. Если она любит Майкла Трента, то не станет затягивать веревку у него на шее.
***
Как и боялся старший инспектор, разговор оказался бесполезным, хотя Пенни Валентайн совершенно откровенно ответила на все его вопросы о своих перемещениях. Она согласилась, что у нее была пара возможностей манипулировать патронами, но спокойно, без признаков возмущения, гнева или страха, отрицала, что так сделала.
Касл попытался расспросить ее о Майкле Тренте, но тут уперся в стену. Когда он начал делать неуклюжие намеки на ее отношения с актером, глаза девушки вспыхнули, но она не дала прямого ответа.
Касл начал нервничать:
– Послушайте, леди, вы вообще не помогаете мне,– горько заявил он.
Ответ Пенни прозвучал совершенно спокойно:
– Я не обязана отвечать на ваши вопросы. Вы это знаете не хуже меня.
– Если вы не отвечаете,– кипятился Касл,– то не можете обвинить нас в том, что мы станем вас подозревать.
– Делайте, что хотите. Я люблю Майкла Трента. Не буду этого отрицать. Что касается остального,– внезапно на щеках у нее появились ямочки,– вам придется включить собственное воображение.
– Очень хорошо,– решительно сказал Касл. – Можете вернуться в гардеробную. Позже я попрошу вас подписать заявление. И возможно, скоро захочу поговорить с вами снова.
Пенни ушла, бросив быструю улыбку Лоуренсу.
Молодой человек спокойно произнес:
– Оставьте Пенни мне, Стив. Думаю, я завоевал ее доверие.
Касл уставился в пол:
– Конечно, а я – всего лишь неуклюжий полицейский. Вы это хотите сказать?
– Нет,– усмехнулся Лоуренс. – Но я могу свободно ходить среди этих людей, не скованный ни правилами, ни нормами. Могу подружиться с ними, завоевать их доверие. А вы не можете.
Касл почесал переносицу:
– Эта девица Валентайн может заговорить с вами,– признал он. – Если она это сделает,– он пошевелил ладонью,– спросите ее, что произошло в уборной Трента во время антракта после второго акта.
Лоуренс кивнул.
Вимисс откашлялся:
– Трент может быть нашим подозреваемым номер один. Но мы не должны упускать из виду остальных.
– Вы правы,– прорычал Касл. – У каждого человека за кулисами был шанс заменить патроны на боевые. Мы должны будем составить график перемещений всех на время, начиная с сигнала получасовой готовности... – Он не закончил фразу и тяжело вздохнул: – Ладно, давайте приступим!
***
Впоследствии Стивен Касл вспоминал эти допросы как кошмарный ряд лиц, по большей части невнятных и неразличимых. Некоторые чуть выделялись: Джун Мерритт, простенькая и полненькая, с выражением удивления на потрясенном лице, коридорный Билли, юный и напуганный, но все-таки в радостном возбуждении, и другие. Но, главным образом, они были просто лицами: некими структурами из плоти, имеющими рты, откуда извергались бессмысленные слова.