– Надоело. Вы не против, если мы закончим игру?
Том Перретт сдвинул трубку в угол рта:
– Нет, не против. Так или иначе,– он поглядел на часы,– время обхода.
Двое мужчин сидели в комнатке ночного сторожа в задней части театра. На конфорке в углу чайник испускал клубы пара.
Перретт поглядел на него и спросил:
– Хотите чашку чая?
– Предпочел бы чего-нибудь покрепче,– ответил Бейли, правда без особой надежды.
Перретт чуть подмигнул:
– Может, я смогу помочь!
Он встал, почесал бедро и направился через комнату. Открыв шкафчик под раковиной, он нащупал и извлек пивную бутылку. Она оказалась пустой. Перретт с сожалением осмотрел ее, пробормотал: «Должно быть, прикончил ее вчера вечером»,– и вернул в шкаф.
Затем выпрямился и расправил плечи:
– Может, оно и к лучшему. Пиво вгоняет в сон... а на моей работе предполагается, что надо бодрствовать. – Он поглядел на своего компаньона. – Но не вижу никаких причин, почему мы должны оба не спать. Почему бы вам не покемарить, пока я делаю обход?
– У меня приказ бодрствовать,– с сожалением ответил Бейли.
Том Перретт фыркнул:
– Как хотите. – Он зажал в кулаке тяжелый ручной фонарь и вышел из комнаты.
Бейли вздохнул. Он собрал засаленные карты и, чертыхнувшись, бросил колоду на стол.
Ему было скучно и тоскливо. Рутинная работа, подобная этой, никогда не даст ему возможность перейти в C.I.D. Если бы только существовал способ продемонстрировать свою ценность...
Он задумался. Где-нибудь в театре может находиться ценная улика, которая только и ждет, чтобы ее нашли...
Его одолели сомнения. Возможно, такие его действия начальство не одобрит. Его работа – следить, чтобы ничего не трогали, пока старший инспектор и его команда не вернется, чтобы закончить расследование. Но...
Искушение оказалось слишком велико. Не имея в голове никакого плана, но мечтая значительно продвинуть расследование, что приведет к его мгновенному продвижению, Бейли выбрался из комнаты и пошел вдоль темных коридоров в направлении артистических уборных.
От луча его фонаря по бокам возникали тени. При входе в коридор Бейли остановился и прислушался. Где-то сзади и выше него что-то перемещалось и поскрипывало. Возможно, старая ткань, потревоженная залетевшим порывом ветра, который проник откуда-то из под крыши театра.
Совершенно невинный звук. Он ничего не означал, разве что театр живет и... ждет.
В коридоре что-то двигалось.
Сердце у Бейли тревожно забилось. Он дико замахал фонарем. Луч метался по черному коридору, как лезвие ножа. Коридор был пуст. Но одна из дверей оказалась чуть приоткрыта: дверь с золотой звездой.
– Кто здесь?
Голос Бейли сорвался. Он откашлялся и снова спросил:
– Кто здесь?
Тишина. Бейли обрадовался, что на нем форма. Он сжал полицейскую дубинку и осторожно двинулся вперед. Не было никаких звуков, кроме его собственных мягких шагов.
Бейли начал успокаиваться. Возможно, это ложная тревога.
Он поравнялся с уборной номер один. Прислонившись к стене, он протянул руку и дубинкой толкнул дверь со звездой. Она полностью распахнулась.
Ничего не произошло.
Бейли направил луч фонаря во внутреннюю черноту. Комната была пуста.
Бейли рассмеялся. Он начал поворачиваться...
И тогда жестокий удар в затылок швырнул его в туннель боли и беспамятства.
***
Том Перретт вернулся в свою комнатку. Он нахмурился, увидев, что она пуста.
Чайник все еще пыхтел на конфорке. Сторож рассеянно посмотрел на него. Затем подошел и повернул вентиль, перекрывая газ.
Некоторое время он стоял в нерешительности. Затем, казалось, решил действовать.
Он вновь взял тяжелый фонарь и тяжело зашагал из комнаты, захлопнув за собой дверь. Монотонным голосом он принялся звать: «Мистер Бейли! Мистер Бейли!»
Его голос устрашающим эхом отзывался вдоль темных коридоров. Призраки отвечали, словно передразнивая.
Перретт остановился на темной сцене. Беспокойно повертел фонарь. Ему не очень-то хотелось идти дальше.
– Мистер Бейли! Где вы?
Кто-то застонал.
Сторож сделал глубокий вдох и издал что-то вроде протяжного «А-а-а». Он бросился к коридору с уборными.
Луч фонаря лихорадочно заметался и остановился. Он сосредоточился на человеческом теле на полу.
– Черт!
Бейли лежал лицом вниз, а голова и плечи – на пороге уборной номер один. Перретт прошаркал к нему и практически упал на колени около распростертой фигуры.
Старый Том осторожно протянул руку. Задняя часть головы полицейского была мягкой, теплой и липкой. Перретт уставился на собственные пальцы в свете фонаря. Они были покрыты кровью.