Неужели, пообщавшись со сводными сестрами жениха, Миранда не могла придумать ничего лучше, чем отправить их в интернат, мрачно размышляла Деби. Она встречала в Лондоне немало подобных дамочек: эгоистичных, самовлюбленных, совершенно бесчувственных, которые казались воплощением женственности, а на самом деле были тверже алмазов, которые, как правило, очень любили.
— Ты просто не справишься с ними здесь. Пройдет еще по меньшей мере три месяца, прежде чем ты встанешь на ноги. — Миранда насупила брови и горько вздохнула. — Я чувствую себя такой виноватой…
— Вряд ли ты можешь нести ответственность за вставшую на дыбы лошадь, — мрачно перебил ее Реджи.
Деби знала, что Реджи прекрасный наездник, и не могла понять, как он умудрился упасть, да при этом еще сломать себе руку и ногу.
— Ты очень любезен, дорогой, но я прекрасно сознаю, какие создала тебе проблемы. Как твоя работа?
— В офисе меня временно замещает партнер. А с документами я могу работать и здесь. Молли согласилась приезжать сюда три раза в неделю.
— Эта девушка настоящий клад, — проворковала Миранда, в то время как ее холодные голубые глаза злобно прищурились. — Но, если позволишь, я хотела бы предупредить тебя, дорогой. .Ее муж часто уезжает в командировки, и она, похоже, немного влюблена в тебя. Знаешь ли, такие недалекие женщины легко могут принять хорошее отношение за… Подумай о проблемах, которые на тебя свалятся, прежде чем… — Она одарила Деби приторной улыбкой и добавила: — Я полагаю, вы как женщина, понимаете, что я хочу сказать? Молодым девушкам свойственно увлекаться, и они не всегда понимают, что делают. Причем частенько бывают настроены очень решительно. Все мы читали о школьных учителях, чья жизнь была разбита из-за назойливости рано созревших учениц…
— Миранда! — предупреждающе воскликнул Реджи.
Но Деби не нуждалась в его помощи. В конце концов, она не услышала ничего такого, чего не говорила бы сама себе. И к тому же давно привыкла к боли, которую причиняло ей прошлое. Тогда она не навязывалась Реджи, но делала все, чтобы вынудить его признать свою сексуальность, хотя ее собственные знания в этом вопросе, а тем более опыт, были более чем скромными.
— Это правда, Реджи, — холодно сказала она. — Я совершенно согласна с Мирандой. Девочки в таком возрасте, влюбившись, становятся совершенно неуправляемыми. К счастью, у большинства из них это со временем проходит, — многозначительно добавила Деби и заметила, как вспыхнуло лицо Миранды. — Вы, конечно, хотите остаться наедине, — спохватилась она. — Я пойду наверх распаковать вещи. Моя комната еще свободна?
По лицу Реджи было заметно, что он не ожидал этого вопроса. Более того, ее решение остаться просто шокировало его. Ну и пусть. Все, что она услышала в этой комнате еще больше убеждало Дебору, что Полли не написала бы такого отчаянного письма, если бы действительно не нуждалась в помощи.
Предложение Миранды отправить девочек в интернат не выходило у девушки из головы. В прежние времена домоправительница деда присматривала за Полли и Джин, да и Реджи частенько играл роль родителя. А сестры были очень привязаны друг к другу.
В свое время, после гибели родителей, у Деби была возможность близко узнать Элизу, мать Реджи. В первый раз та вышла замуж совсем юной и родила сына, когда ей едва исполнилось восемнадцать. Судя по всему, она очень любила своего мужа, который был много старше ее. Он был военным и погиб, когда Реджи было десять лет. После долгих лет, проведенных наедине с матерью, мальчик с трудом примирился с ее новым замужеством, особенно когда родились две девочки. Между ним и старшей из них, Полли, был двадцать один год разницы. Возможно, он ревновал мать к сестрам, но Деби никогда не замечала ни малейших признаков этого.
В первые годы супружества дяди Деби со своими родителями редко гостили в Вермонт-хаусе, к тому же Реджи в то время учился в университете. Только осиротев, она ближе познакомилась с дядей и его семьей, и в те времена между Реджи и его сводными сестрами не было никаких разногласий. Он относился к ним более чем снисходительно, как, впрочем и к ней… только их взаимоотношения были совсем другими. Потеряв родителей, Дебора увидела в Реджинальде человека, на которого можно положиться… который ее не оставит… который любит ее. Если бы дело действительно обстояло так!.. Если бы она продолжала воспринимать его как старшего брата, заменившего ей отца. Но Дебора видела в нем мужчину.
Она старалась не вспоминать о своих юношеских фантазиях, но сейчас острый язычок Миранды возвратил их к жизни.
Эти фантазии привели к крушению ее мира, нанесли такие раны, которые не зажили до сих пор и принесли столько боли, столько стыда… причем не только ей. Реджи тоже страдал. И она никогда не позволит себе забыть об этом.
Интересно, знает ли Миранда, что он уже был однажды помолвлен? Деби вдруг осенило, что она так и не узнала тогда имени своей соперницы. Она была так потрясена, что только кричала, что он не может, не имеет права жениться на другой, потому что любит ее, Деби.
Спальня, в которую когда-то привела ее мать Реджи, располагалась на втором этаже и выходила окнами на задний двор.
Девушка толкнула дверь и замерла на пороге, вдруг ощутив острый приступ ностальгии и осознав, как все эти годы тосковала по этой комнате.
Тогда, сразу после потери родителей, ее эмоции притупились, и она не замечала ни роскошной старинной кровати, ни дорогих изысканных занавесей с рисунком в китайском стиле.
Теперь на полированном полу и изящном туалетном столике лежал слой пыли. Но стоило Деби прикрыть глаза, как перед ней во всех деталях оживал тот день, когда она впервые переступила порог этой комнаты. Оказывается, ее память хранила мельчайшие подробности прошлого.
Теперь ей оставалось только восхищаться вкусом тети Элизы, которая старалась, чтобы осиротевшая девочка почувствовала тепло приютившего ее дома. Отполированная мебель сияла, легкий запах воска смешивался с изысканным ароматом сухих лепестков, наполнявших изящную вазу с узким горлом и вышитые мешочки, разложенные на полках шкафов. Впрочем, каждая комната в этом доме обладала своим ароматом, тщательно подобранным хозяйкой.
От балдахина над кроватью, который поддерживали четыре деревянных витых столбика, и салфетки на туалетном столике веяло какой-то хрустящей свежестью.
Элиза помогла Деби распаковать вещи, спокойно и тактично беседуя с потрясенной смертью родителей девочкой. Она показала племяннице ванную и столовую, а потом тихо выскользнула из комнаты, давая той освоиться в новой обстановке.
Печаль охватила девушку при этих воспоминаниях. Ей не хватало доброты и ласки давно умершей тетушки. Она любила Элизу, но по молодости так и не успела оценить всей тонкости ее души, воспринимая как само собой разумеющееся атмосферу покоя и уюта старого дома. Это ощущение пришло, только когда домочадцы лишились нежной любви и заботы хозяйки.
Деби прошла по поблекшему ковру и выглянула в окно, но слезы затуманили ей глаза, и пейзаж расплывался смутным пятном.
Она не ожидала, что так расчувствуется, и сейчас, поняв, как много для нее значит этот дом и его обитатели, преисполнилась еще большей решимости выяснить, что так встревожило Полли. Похоже, кузину пугала перспектива быть отправленными в интернат, и Дебора хорошо понимала это чувство.
Она положила свой чемоданчик на кровать и открыла старомодный гардероб. Там оказалась ее детская одежда. От неожиданности Деби даже вздрогнула. Платье, которое было на ней в день семнадцатилетия, по-прежнему висело на плечиках в прозрачном чехле. Девушка неуверенно протянула руку, коснулась его и вдруг это натолкнуло ее на мысль, как закончить иллюстрацию, над которой она работала.