— Хороша мадерца, хороша. Это, надо понимать, из старых запасов. Ноне такой не делают.
— Верно заметил, где сейчас такую найдешь. Кислятиной торгуют, ни скусу, ни аромату. Тьфу!
Выпили по второй, по третьей, потолковали о погоде.
— Просьбица есть до тебя, Куприян Егорыч. Торговлишка хотя и бедная, а помаленьку идет. Тесновато стало, хочу лавку расширить. Отдай ты мне весь низ.
— Эвон куда хватил, Матвей Матвеич. Там люди живут.
— Знаю. А ты их того, — купец смахнул со стола крошки в широченную ладонь и высыпал в рот. — По шапке.
— Совестно как-то, Матвей Матвеич. Они все-таки люди. Зима на дворе, и вдруг — на улицу.
— А чего? Ты хозяин, право имеешь. И еще скажу… — Дулин замолк, налил в рюмки вина. — Подозрительный народ. Давненько приглядываюсь. Мое мнение такое будет: чернокнижники, богоотступники и против царя.
Мохов испуганно замахал руками.
— Господь с тобой, Матвей Матвеич, экое говоришь.
— Говорю то, что знаю. И еще скажу: проведают в полиции — не сдобровать и тебе. Укрывал, скажут, пособничал. Подумай, Куприян Егорыч. Мой бы совет — подальше от таких людей. А платить я буду больше, нежели они.
Несколько дней Мохов ходил сумрачный, на постояльцев поглядывал исподлобья, на их приветствия отвечал сухо. А когда по Златогорску тревожной волной прокатилась весть о свержении царя, Куприян Егорович, насмерть перепуганный, пришел к Земцову и, долго не думая, брякнул:
— Съезжай, Петр, мне комнаты понадобились.
— Что так? — удивился слесарь, прищурив зеленоватые глаза и испытующе разглядывая тщедушную фигуру хозяина.
— Да уж так. Не обессудь.
— Крутой ты, Куприян Егорыч.
— Матушка таким родила.
— Ладно. Я, признаться, и сам подумывал другую квартиру приискать. Сыро и холодно у тебя, а берешь втридорога.
Мохов смотрел на носки своих сапог.
— Коли не нравится — давно бы и съехал.
— Не беспокойся, съеду.
— И Рогожникову скажи, мне обе комнаты требуются.
Через два дня постояльцы Мохова, нагрузив на один возок скудный скарб, уехали.
Заводской гудок взвыл резко и неожиданно. Унылый вой долго тянулся в морозном воздухе. По серому небу медленно плыли большие пухлые облака, роняя на землю редкие, крупные снежинки.
Земцов остановился неподалеку от проходной, свертывая цигарку. Негромко переговариваясь, шли рабочие. Многих Петр знал давно, и на приветствия отвечал дружеским кивком головы. К нему шагнул высокий сухощавый человек, попросил закурить и незаметно оглянулся по сторонам.
— Сегодня? — спросил, наклоняясь к Петру и прикуривая от его цигарки.
— В десять у Савелия. Передай товарищам.
— Добре. Остапа не будет. Жинка у него занедужила.
Земцов постоял еще немного и тоже повернул к проходной.
Быстро темнело. Люди, выходя с завода, растекались по улицам и переулкам и таяли в темноте. В окнах домов замерцали желтые огни. Петр глубже засунул руки в карманы короткого старенького пальто и, свертывая с улицы на улицу, зашагал на окраину города. После того, как Мохов отказал в квартире, ему пришлось поселиться далеко от завода и тратить на ходьбу не менее часа. Давыд Рогожников нашел приют у одного из товарищей, и теперь они виделись только на квартире у кого-нибудь из подпольщиков или специально договаривались о встрече. Места собраний постоянно менялись, а в последнее время приходилось соблюдать особенную осторожность: по городу постоянно рыскали шпики. Достаточно было малейшего подозрения, чтобы человека схватили. Работать становилось труднее с каждым днем. Но подпольный комитет Златогорска, во главе которого стоял Петр Земцов, не только не прекратил своей деятельности, а развернул ее больше, подготавливая вооруженное выступление, формируя боевые дружины.
Перед небольшим домом с высокой островерхой крышей Земцов замедлил шаг. В одном из окон, задернутом занавеской, слабо виднелся свет. Здесь жил кузнец Савелий Марков, у которого сегодня собирались подпольщики. Петр прошел мимо дома до угла, незаметно оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, круто повернул обратно. На условный стук вышел Савелий. Узнав знакомую фигуру товарища, кузнец молча провел его в комнату, в ту, где за занавеской у окна стояла лампа-сигнал. Петр пришел немного раньше назначенного времени, но уже застал здесь несколько человек» Вскоре подошли и остальные.
— Люба, — сказал Савелий жене, — ты бы глянула на улицу.