— Пьют они, подлецы. И где самогон берут — не пойму.
Майский смотрел на красный, похожий на сливу нос десятника, усмехался, зло сузив серые глаза:
— А сам-то ты где его достаешь?
— Я, окромя воды, ничего не пью, Александр Васильич, — десятник прикрывал рот широкой ладонью, деликатно покашливал. — Истинный Христос, не пью. Уж это вы зря.
От плотников директор ехал на участки, спускался в шахты, проверял пробы, заглядывал в лаборатории, на лесопилку. Ел чаще всего там, где заставал его полдень. И горе кашевару, если похлебка отдавала рыбой, а каша пригорела. Вторая половина дня тоже проходила в разъездах. В конторе Александр Васильевич появлялся редко и ненадолго. В свою палатку он приходил поздно, наскоро съедал остывший ужин, заботливо принесенный из общей столовой Алексеем Каргаполовым, и, если на вечер не намечалось никаких дел, валился на матрац, набитый упругим душистым сеном, прикрывался стареньким шерстяным одеялом и моментально засыпал. Иногда вечерами подолгу сидел с Алексеем, обсуждая текущие дела или весь день ездил вместе с ним по прииску. Часто его будили среди ночи. Иногда, что случалось реже, ему удавалось спокойно проспать до утра. В пять часов утра чисто побритый, бодрый начинал обычный трудовой день. Александр Васильевич по-настоящему был счастлив, ощущал в себе столько силы, что ему казалось, он может работать и работать, без сна и отдыха. Его энергия заражала окружающих.
— Наш-то директор двужильный, — уважительно говорили старатели. — Молодой, а и старому не грех у него поучиться.
К зиме в глухом таежном краю появился новый прииск. Его так и называли: Новый.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Зима пришла сразу. Накануне выдался на редкость теплый и тихий день. Скупо, но ласково светило солнце. Уходя, оно долго стояло над зубчатой кромкой дальнего леса, веером рассыпая бронзовые негреющие лучи, а потом сразу померкло, будто провалилось в темно-лиловую, незаметно наплывшую косматую тучу. Ночью с севера подул ветер — сначала легонько, потом сильнее, заметался по сторонам, налетел на деревья, раскачивая и пригибая их. Перед утром повалил снег и быстро засыпал тайгу, дома и бараки старательского поселка. Снег не переставая падал весь день и всю следующую ночь. Ветер свирепел, разбрасывая снежные навалы и снова наметая большие сугробы.
Внезапная перемена погоды застала людей врасплох. В первые же сутки остановились всякие работы. Защищая лицо от жгучего ветра, увязая в сугробах, Майский с трудом добрался до конторы. Здесь уже собралось человек десять. Они сидели вокруг раскаленной докрасна печки, сделанной из железной бочки, грели озябшие руки, дымили самосадом. Александр Васильевич отыскал взглядом заведующего складом.
— Сколько у нас лопат на складе?
— Сотню наберем.
— Давай живее. Все пойдут на расчистку снега. Остальные работы на сегодня отменяются. Ясно, товарищи?
Люди с сожалением оставляли пышущую жаром печь, потуже затягивали опояски на ветхой одежонке и расходились. На расчистку снежных завалов вышли почти все жители Нового. Агитировать и убеждать не пришлось. Каждый понимал, что от этого зависит жизнь прииска. Среди старателей был и директор. Сжимая костенеющими пальцами черенок лопаты, он остервенело раскидывал сугробы. Его высокая фигура в старенькой серой шинели была все время на виду у людей. Но едва удавалось прокопать в сугробах узкий проход, как через час-другой его опять забивало сухим снегом. Плохо одетые старатели жестоко страдали от стужи. Несколько человек сильно поморозились. Они стали первыми пациентами Ольги Дымовой.
На третьи сутки ветер утих, снег перестал падать, но мороз покрепчал. В том году всю зиму лютовали морозы, бесновались вьюги, будто хотели выжить людей из тайги. Но люди упорствовали. Работы велись в три смены. Из Зареченска прибывали паровые двигатели, насосы, разные грузы. Взамен требовали золото. Письма с такими требованиями Майский получал все чаще и чаще, в некоторых проскальзывала плохо скрытая угроза.
И когда в тайге зазвенела мартовская капель, а глухари зачертили крыльями по мокрому снегу на местах будущих игрищ, на Новом прииске отпраздновали первую победу: шахта «Пролетарская» дала золото.
Ночью у приисковой конторы собрался большой отряд вооруженных всадников. Подъехали две пароконные повозки, запряженные малорослыми, но сильными башкирскими лошадями. В повозки уложили двойные холщовые мешочки, сверху прикрыли сеном и затянули брезентом. Всадники под командой Ивана Тимофеевича Буйного окружили повозки, и «золотой поезд» отправился в путь. Драгоценный груз был доставлен благополучно. Охранники вернулись на прииск.