Чарон взял стопку бумаги, поудобнее устроился за столом и начал писать.
КУПИТЕ ЦАРЯ
Ход событий неудержимо приближал все более и более очевидную развязку.
Император, поняв наконец, что сколько бы он ни мотался на поезде по стране, это ничего не даст, что власть в руках ему уже не удержать, пошел на хитрость: направил на имя председателя Государственной думы Родзянко телеграмму о своем отречении от престола. Но даже в эти минуты он пытался спасти самодержавие: отрекался в пользу своего сына, а чуть позже послал новую телеграмму — он согласен передать престол брату Михаилу. Но ход событий ни царь, ни его приближенные уже не могли изменить. Главной политической силой в стране стала партия большевиков.
Несмотря на крайне сложную обстановку в городе, на различные слухи, на заявление командующего Западным фронтом о том, что он не допустит никаких беспорядков в Минске, Михайлов, Гарбуз и приехавший из Орши Любимов решают созвать в ночь на 1 марта совещание представителей большевистских организаций Минска, а также 3-й и 10-й армий. Это решение принималось на квартире Михайлова. Соня, чтобы не мешать мужчинам, вызвалась наблюдать за улицей. Михайлов, возбужденный, по-военному подтянутый, расхаживал по комнате:
— Жаль, что Мясников не успел приехать.
— Очень трудно добираться по железной дороге, — пояснил Гарбуз. — График совсем разладился.
— Да, многое сейчас разладилось, — задумчиво посмотрел на друга Михайлов, — настолько разладилось, что трудно предсказать, как повернутся события завтра. В городе тревожно, обстановка неясная. Поэтому, други мои, нам надо быть готовыми ко всему: и к арестам, и к провокациям. Нельзя даже исключать кровавых столкновений. Ясно только одно: мы не имеем права упускать момент и обязаны сражаться за победу революции всеми средствами. — Он обратился к Любимову. — Исидор, будь любезен, направь ко мне сюда Алимова, Дмитриева и Солдунова.
— Ты что, хочешь их привлечь к подготовке совещания?
— Нет, дорогой. — Сосредоточенное и строгое лицо Михайлова озарилось улыбкой. — Я им поручу вплотную заняться вопросом создания милиции. Ты же сам не раз говорил, что революции нужен надежный отряд, который обеспечит охрану порядка и, если потребуется, сможет встать на защиту завоеваний трудящихся. Я уверен, что одним из первых шагов Совета рабочих депутатов будет создание милиции.
— Ой, гляди, Михаил, — весело заметил Гарбуз, — возьмут и назначат тебя начальником.
— Я — солдат партии. Куда прикажет, туда и пойду. Но если бы меня назначили начальником народной милиции, то я бы... — Михайлов лукаво улыбнулся. — Я бы попросил бы назначить ко мне заместителем тебя, товарищ Гарбуз.
Гарбуз рассмеялся.
— Ну, если к тебе заместителем, то я согласен!
Знали бы они оба, что через несколько дней Михайлов будет назначен начальником Минской милиции, а его заместителем — Гарбуз.
Любимов и Гарбуз ушли, Михайлов прикинул: приглашенные им товарищи придут не раньше чем через два часа. «А не прогуляться ли нам с Соней по городу? Интересно, как люди реагируют на отречение царя?»
Он быстро надел шинель, шапку и сбежал по лестнице.
Во дворе столкнулся с Соней:
— Пойдем прогуляемся.
— С удовольствием!
Они не узнавали города. Всюду суматоха, смеющиеся люди, веселые крики. Шли по Немиге. Вдруг откуда-то из глубины дворов послышались звуки «Марсельезы».
— Слышишь, милая, наша музыка!
— Да, дорогой. Вот и твой день наступил. — Счастливо улыбаясь, она прижалась щекой к его руке.
— Наш день! — поправил Михайлов. Он хотел еще что-то сказать, но вдруг рассмеялся: — Ой, Сонечка, смотри!
Через дорогу прямо на них шел старик. По одежке — мещанин. Он, стыдливо озираясь, нес перевернутый вниз головой портрет царя. Михайлов громко спросил:
— Продаете портрет его Величества?
Старик остановился и удивленно поднял брови:
— Вы что, барин, купить хотите?
— Сколько просите?
Но тут послышался звонкий мальчишеский голос:
— Не покупайте у него, господин офицер, он этот портрет сам в магазине спер. Вот те крест! — мальчишка лихо перекрестился. — Я сам видел. Царь в витрине стоял, и его выбросили во двор, так этот дядька через калитку зашел, цапнул царя-то — и тикать. — Он задорно помахал пальцем перед носом смутившегося старика. — Нехорошо, дед, воровать. Чему нас, детей, учишь?
Соня и Михайлов весело переглянулись.
— Вот видите, уважаемый, — обратился Михайлов к старику, — выходит, что вы нам ворованную вещь, причем негодную, бросовую, хотели продать.