— Товарищи! Мы только что узнали, что к нам в мастерские пожаловал известный монархист, запятнавший себя черносотенной деятельностью — господин Пуришкевич. Вот он, полюбуйтесь, собственной персоной.
Толпа захохотала, а лицо Пуришкевича, бледнея, медленно вытянулось.
— Чего же нужно от нас этому господину? — продолжал Крылов. — Ни мало ни много: за денежную подачку он хочет купить нашу рабочую честь и совесть. Он настолько самоуверен, что пришел сюда в надежде услышать от нас слова верности ему и его хозяевам и, конечно, наше рабочее спасибо за окропленные нашей же кровью и потом денежки. Деньги господин Пуришкевич уже передал вот этим господам, — он указал на кучку заводских инженеров, каждый из которых сейчас норовил спрятаться за спину Пуришкевича, — нашим инженерам, которые дошли до такой наглости, что взяли на себя право говорить и решать от нашего имени.
Толпа зароптала, послышались голоса: «Позор!», «Гнать их всех в шею!», «В ржавые тачки их!»
Крылов поднял руку:
— Тише, товарищи! Скажите, знаете ли вы меня? Доверяете ли мне ответить за вас этим господам?
Люди дружно закричали: «Говори!», «Давай, Антон Михайлович, скажи им наше рабочее слово!» Кто-то весело предложил:
— Михалыч, ты их понятным языком, чтоб вернее дошло!
Крылов посмотрел в сторону Пуришкевича. Тот затравленно озирался: как бы сбежать. Но вокруг автомобиля сотни людей, и, чтобы сбежать, надо спуститься к ним и пройти сквозь их ряды.
— Вот вам наш рабочий сказ, господа-граждане. Запомните: рабочий человек никогда не поддастся ни на сладкие речи, ни на деньги, ни на другие посулы. — Крылов обратился к рабочим: — Товарищи, я предлагаю принять резолюцию, осуждающую провокационную затею Пуришкевича, и направить нашу резолюцию в исполнительный комитет Минского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Все зааплодировали и одобрительно закричали.
Крылов в который уже раз взмахом руки потребовал внимания:
— И еще предлагаю от нашего имени обратиться ко всем рабочим города Минска и солдатам фронтовых частей, чтобы они не поддавались на враждебную революции агитацию Пуришкевича, не вступали ни в какие сделки с темными элементами буржуазно-монархических реакций. — Он повернулся к Пуришкевичу. — Вот так, господин Пуришкевич! Не советуем вам больше приходить к рабочим, а то вряд ли вам понравится уезжать каждый раз со двора на грязной тачке. — И — к рабочим: — А что, братцы, неужто у нас для уважаемого господина подходящей тачки не найдется?
Из последних рядов послышались громкие голоса:
— Как не найдется? Давно готова, даже не одна!
Пришлось Пуришкевичу, кое-кому из его помощников и двум или трем заводским инженерам пропутешествовать в грязных тачках под свист, улюлюканье и хохот за ворота мастерских.
По дороге в штаб милиции Галкин, восхищенно качая головой, сказал Крылову:
— Ну, Михалыч, и оратор ты! И где только научился?
— Где, где... В специальном университете.
— В каком же университете? Что за университет?
— Революция, братец. Революцией этот университет называется.
КОЕ-ЧТО ОБ АНТОНОВОЙ
Крылова срочно вызвал Гарбуз. В кабинете, кроме него самого, был Алексей. Гарбуз взглянул на Крылова-младшего:
— Ну вот, теперь, когда пришел твой непосредственный начальник, докладывай.
Алексей скупо кивнул отцу и заговорил:
— Все эти дни я занимался Антоновой. Встретился с женой полковника Гриденберга. Та уверена, что Антонова причастна к ее ограблению. Я, конечно, не мог не воспользоваться этим и поэтому не стал до поры до времени разъяснять, что к чему. Она, оказывается, знает об Антоновой очень многое. Знакома, например, с ее любовником. Он действительно служит в банке. Имя его, — Алексей заглянул в бумажку, — Злобич Игорь Сергеевич. Так вот, если верить мадам Гриденберг, то Антонова очень искусная интриганка. Прежде они дружили и поверяли друг другу тайны, в том числе и сердечные. Антонова влюбилась в Злобича и уговорила Гриденберг, чтобы та помогла ей поссорить Злобича с его невестой. — Алексей громко рассмеялся. — Они настоящий заговор устроили. Однажды, когда муж Антоновой уехал по делам в Москву, та позвонила в банк и попросила Злобича прийти к ней домой: ей якобы требовалась консультация по какому-то важному вопросу. Злобич, конечно, пришел, дал нужную консультацию, а хозяйка в благодарность щедро угостила его. Злобич опьянел. Она затащила его в постель, а сама подала знак мадам Гриденберг. Та послала служанку к невесте Злобича: не хотите ли взглянуть, чем занимается ваш будущий супруг? Невеста пожелала взглянуть. Ну и увидела... Свадьба расстроилась. Антонова же, обещая Злобичу золотые горы, молочные реки и кисельные берега, сумела его увлечь.