Тут заговорил Жулье, спокойно и размеренно, словно кому-то диктовал текст:
— Бенеш не прочь потребовать коридора между Словакией и Сербией вдоль Дуная шириною по два километра от каждого берега. Цель, которую он преследует, ясна: расчленить остатки Венгрии на две части и одновременно обеспечить постоянную военную связь между северными и южными славянами. Наша разведка донесла, теперь об этом уже можно сказать, что господа из Праги основательно насолят нам в Кашше. Туда прибыла комиссия Антанты якобы для того, чтобы определить, какие национальности проживают в городе. Английские, французские и американские эксперты вот уже целую неделю, не выходя из здания, в котором они обосновались и где они постоянно забавляются в обществе избранных дам, чувствуют себя как дома. А когда время их миссии кончится, они примут решение, которое будет направлено против нас, а затем вернутся в Париж.
Марошффи снова удивился спокойствию Жулье и мысленно спросил себя, способен ли он сам на такое.
Карпати настолько разгорячился, что, видимо, даже забыл о том, что находится среди офицеров, каждый из которых старше его по званию. Стукнув по столу кулаком, он закричал:
— С ума сойти можно! — Выхватив револьвер из кобуры, он поднес его к своему виску. Однако пока он возился с предохранителем, к нему подскочил Жулье и выбил из руки оружие.
— Дружище, это глупо! — недовольно проворчал он. — Твоя молодая энергия потребуется для других целей. Успокойся!..
— Сейчас трудно успокоиться, всех нас довели до истерики! — сердито бросил Денешфаи.
— Так уж и довели? Не стоит преувеличивать! — с улыбкой произнес Жулье и осмотрелся, стараясь встретиться взглядом с каждым из присутствующих. — Господа, что касается так называемого «коридора Бенеша», — продолжал он, — то это неосуществимо. Старый Пасик, который всю свою жизнь плел против нас интриги, оказался умнее господ из Праги и отклонил этот план. Он, разумеется, переговорил с Тардье, сказав, что рассчитывать на то, что Венгрия будет нас умолять, не приходится. Мы, возможно, все же должны верить Ллойд-Джорджу, который все-таки джентльмен…
— Джентльмен-то он джентльмен, — перебил его Истоцки, — но уж слишком он заинтересован в румынской нефти, ради получения которой готов пойти на все.
— Ни Клемансо, ни Ллойд-Джордж, ни Вильсон не могут быть нашими друзьями! — снова взорвался Карпати.
— Не следует забывать и об Орландо, — заметил Денешфаи. — От этого итальянца хорошего ждать тоже не приходится…
— Один мой знакомый железнодорожник, — перебил его Карпати, — рассказал мне о том, каким образом два сербских офицера всего лишь со взводом солдат захватили город Сабадку. Эти офицеры заявили, что они будут идти в направлении на Пешт до тех пор, пока им не надоест идти. Забрались они со своими солдатами на какой-то старый паровозишко и преспокойненько прикатили в город, не встретив нигде никакого сопротивления. Из этого города они только потому не поехали дальше, что машинист сильно устал и мертвецки напился. Вот и получилось, что двое сербских офицериков, даже не вынимая пистолета из кобуры, заняли венгерский городок! Где же наша сила?! — Последние слова он не произнес, а выкрикнул.
Истоцки, как всегда, принес коньяк, и тут же все начали пить. Эти люди считали войну диким видом спорта и ничего не жалели: ни нервов, ни рук, ни ног, ни крови. Сейчас они пили как побежденные.
Майор Футаки, здоровенный мужчина в расстегнутом френче, усевшись верхом на стуле, громко распевал:
Он без перерыва несколько раз подряд пропел эти строчки. Коллеги не обращали на него никакого внимания, они разговаривали друг с другом, куда-то отсылали своих ординарцев, уходили в соседнюю комнату, где было примерно то же самое, возвращались обратно, обогащенные новыми слухами, и снова беспрестанно спорили. Чем больше бутылок освобождалось, тем гуще становился дым в помещении, тем оживленнее разгорались споры.
Час следовал за часом, но новые известия почему-то не поступали.