Марошффи понимал, что мать права, а лучшего плана он предложить не мог.
— Из Вены я не уеду до тех пор, пока не доведу дела до конца! — решительно заявила Сударыня. Однако она все-таки не удержалась от того, чтобы не упрекнуть Альби: — Но в верность Мари Шлерн я верила бы больше. — Заметив, как зло блеснули глаза сына, она сразу же смягчила тон: — Я, конечно, понимаю, что в наш безумный век ни от кого нельзя требовать вечного траура: меняются времена, нравы, мораль. Только сейчас, когда жизнь человека обесценена, люди пришли наконец к мысли, что она слишком коротка. — Сударыня все же не удержалась от соблазна рассказать сыну самые свежие политические новости: — Представь себе, сынок, что большинство людей считают, что наше будущее следует связывать не с именами Тисы, Векерле или Эстерхази, а с именем Каройи. Говорят, что он-то уж приберет к рукам земельные участки своих политических противников. Если же Каройи возьмет верх, то ты…
Марошффи и виду не подал, что его заинтересовало сообщение матери. Тогда она, как бы подводя итог разговору, заявила, что сегодня выезжает в Вену, а Альби необходимо вернуться в свое прежнее убежище. Связь друг с другом они будут поддерживать, как и раньше, перепиской.
— А кто забирает на почте твою корреспонденцию? Не та ли женщина? — поинтересовалась Сударыня, придав голосу бесстрастную интонацию. — Что это за особа? Где ты ее нашел? — Сударыня, разумеется, с первого же взгляда на Юци заметила, что та находится в положении, и мысленно старалась отгадать, на каком месяце и, следовательно, может ли это иметь какое-то отношение к Альби.
Юци в свою очередь моментально почувствовала этот недоброжелательный взгляд, она даже содрогнулась, словно у нее по коже поползла противная гусеница.
Однако Сударыню мало интересовали неудачные женские связи Альби, поскольку она всегда считала, что ни один мужчина не может обойтись без женской юбки. Никакой беды в этом нет, утверждала она, важно только, чтобы Альби знал, когда и как ему следует порвать связь с очередным предметом своего увлечения.
Муж Сударыни помог ей приобрести в этом отношении довольно богатый опыт. Ведь их брак в первую очередь основывался на финансовом расчете, так что Сударыня даже не стала бы упрекать своего супруга, если бы у него вдруг появился внебрачный ребенок. Что же касается Альбина, то тут она смотрела на сына с чисто материнской бдительностью, не собираясь, однако, полностью лишать его свободы, но старалась, как могла, ограждать его от серьезных ошибок в этом отношении. Именно поэтому она несколько раз ощупывала Юци взглядом. Она вполне допускала, что Юци могла делить свое ложе с ее сыном, богатым господином. Она вполне допускала и то, что ее Альби, капитан генерального штаба, вполне мог пойти на этот шаг по тем или иным соображениям. Рождение ребенка нисколько не пугало Сударыню. Она могла, как это обычно делается в подобных случаях, легко устроить его на воспитание куда-нибудь в провинцию.
Прежде чем покинуть дом прачки Анны, Сударыня вручила сыну довольно крупную сумму денег и небольшой сверток, который она принесла с собой. В нем, как она пояснила, шоколад, сигары, сигареты и консервы.
Уходя, Сударыня кивком головы попрощалась с Юци и, смерив ее взглядом с ног до головы, укрепилась в мысли, что вряд ли ее Альби мог иметь серьезные намерения по отношению к этой женщине.
Юци же со своей стороны хотя и не могла разгадать хода мыслей богатой госпожи, однако без особого труда догадалась, что именно думает о ней мать Капитана. Она зарделась от стыда, взгляд ее сделался злым, но она все же сдержала себя.
Марошффи заметил эту бессловесную дуэль двух женщин и на обратном пути в свое убежище, как мог, пытался смягчить Юци, однако это ему не удалось…
Казалось, этому холодному осеннему дождю и конца не будет. Когда Юци и Марошффи вернулись в домик на Заводскую улицу, Петера там уже не было. Правда, он оставил им коротенькую записочку, в которой сообщал, что уехал на несколько дней в провинцию. Петер и раньше не раз ненадолго исчезал куда-то, потому они нисколько не волновались за него.
Марошффи это даже устраивало, поскольку на какое-то время отодвигало решающий разговор с Петером.
Альби каждый день ходил на свою свалку. Несмотря на затяжные осенние дожди, работа на свалке не прекращалась. Федор, каким-то чудом узнав о покушении на Ленина, на чем свет клял всех буржуев. Фреду с большим трудом удавалось утихомиривать его. Беспокойство среди пленных с каждым днем заметно нарастало. Несколько человек даже ударились в бега.