Кабинка в туалете была прямым отражением хозяина: немытая, мерзкая, плохо пахнувшая. С трудом справив в ней нужду, я вышла к умывальнику в предбанник при уборной. Там было распахнуто окно, и вонь терзала нос чуть меньше, чем у унитаза. Еле открыв поломанный кран, я начала усердно мылить руки, стараясь смыть с себя всё впечатление об этой грязи. Внезапно в мутном зеркале перед собой я усмотрела чью–то тень. Обернувшись, я увидела стоящего в проёме кассира. Его лицо исказила коварная усмешка, напоминавшая оскал гиены перед нападением на жертву. Растрёпанные волосы стояли клочьями вверх, а руки были небрежно заброшены в карманы брюк.
– Если Вы не заметили, то я одолжила уборную! – «наехала» я на него, хотя внутри тряслась со страха так, что сердце билось с нереальной силой.
– Это моя уборная! Захотел и зашёл! – нетрезвым голосом ответил он.
– Я заплатила Вам за уединение в Вашей уборной!
– Ты много говоришь! – пошёл он на меня.
Я закричала, но кассир закрыл мне рот рукой, одновременно больно приставив нож под моё левое подреберье: «Ещё один писк, порежу тебя! Ты поняла?». Я закивала головой в согласие, надеясь, что пехотинец услышал мой крик через раскрытое окно.
– На колени! – скомандовал мне он, не убирая оружие от тела.
– Пожалуйста, не надо! – прошептала я ему, вымаливая жалость. – У меня парень в трейлере! Он Вас убьёт!
Кассир расхохотался:
«А ты что, ему расскажешь, что тебя поимели, как придорожную шлюху в туалете? Не смеши! Делай, как сказал!».
Он грубо нажал ладонью мне на плечо, и я упала перед ним на колени. Мои запястья он схватил левой рукой и, подняв вверх, прислонил к стене над моей головой. Оставив нож на раковине, подонок расстегнул на брюках молнию и полез в трусы за членом. Я смотрела в его безумные глаза с расширенными зрачками и с горечью осознавала, что разговоры бесполезны, ведь он не понимает ничего. Дёрнувшись, что есть мочи, я попыталась вырваться из его «лап», сбить с ног и убежать, но он оказался прозорливее и сильней, чем казалось.
– Будешь дергаться, ещё и изобью, и лицо твоё красивое изрежу! Рот открой!
– Прошу Вас, даже мой муж со мной такого не делал! – заплакав навзрыд, вспомнила я о капитане, безмолвно прося небеса о том, чтоб он возник из ниоткуда и спас меня.
– А у тебя и муж, и парень в обиходе? – рассмеялся кассир. – Так ты и есть шлюха! Соси, давай! – он начал подносить головку пениса к моим губам.
Отвращение его омерзительной близостью заставило меня закрыть глаза и отвернуть лицо. Жестко и грубо мерзавец взял меня за волосы у самого лба и повернул к себе, пообещав изрядно выбить зубы, если не буду слушаться и вздумаю кусаться.
Слёзы текли по моим щекам, а душу грызла пустота, вызванная безысходностью. Я приоткрыла губы, боясь его удара, но в этот момент громко хлопнула входная дверь, и мужской баритон стал звать обслугу.
«Чёрт, клиент не вовремя нагрянул! – оскалился кассир. – Сиди тут и молчи! Пискнешь, порежу и тебя, и твоего дружка!» – схватил он нож с умывальника и, так же шатаясь, вышел прочь из уборной.
Я вскочила на ноги и, что есть сил, бросилась к окну. Забравшись на подоконник, я спрыгнула вниз, слегка потянув сустав у стопы. Не чувствуя боли, вся трясясь от пережитого стресса, холодная и жутко напуганная я бежала к трейлеру.
– Вставай! Сейчас же встал! – толкала я пехотинца в бок. – Да проснись же ты!
– Что случилось? – приподнялся он с койки, еле раскрыв глаза.
– Меня только что едва не изнасиловали! Если бы не зашедший клиент, я бы…
– Кто? Как? – резко очнулся он от дремоты.
– Урод с заправки! Я же просила пойти со мной в туалет! Неужели это было так сложно? – кричала я на друга, ничего не понимающего, и в истерике била ладонями о его грудь.
– Ладно! Ладно! Сейчас уедем! – он вскочил, желая поскорее пересесть за руль.
– Уедем? – возмутилась я. – Ты что, не пойдешь ему морду набить?
– Ты сильно пострадала?
– Что за идиотский вопрос? – кричала я во весь голос, находясь в состояние аффекта, раздражённая его нерешительностью, желавшая мести, скучавшая по капитану.
– Послушай, – завёл он транспорт и выехал со стоянки. – Я предлагаю не распылять конфликт, необдуманно действуя на одних эмоциях. Мы заедем в полицию, и ты напишешь обвинительную. Они сами разберутся с ним!
– Ты что, совсем трус? – негодовала я и ненавидела его в тот момент.
– Я не трус, я избегаю ненужной драки. Пойми, что тем самым мы дадим ему повод обвинить в насилие и нас! Ты ведь серьёзно не пострадала! Он не успел ничего с тобой сделать!
– Останови машину! – била я рукой по бардачку. – Я не желаю ехать рядом с трусом!