Капитан подошёл ко мне и, выхватив комбинацию из рук, швырнул её в сторону:
– Отправлю завтра назад его подарок! А сейчас, в нашу брачную ночь, я бы хотел увидеть тебя обнажённой! – он страстно поцеловал меня и срочно отправил в душ, с условием, что оттуда я выйду к нему нагая и забывшая все неурядицы дня. Так я и сделала.
В шесть утра зазвонил телефон. Капитан долго с кем–то говорил, а вернувшись, стал наспех одеваться.
– Что случилось? – спросила я сонным голосом.
– По поводу центра кинологии звонили! Меня один чиновник вызвал на переговоры. Надеюсь, из этого что–то да получится! – он поцеловал меня в лоб и продолжил собираться. – К сожалению, спокойный день вдвоём отменяется!
– Ты же не примешь денег от бывшей жены? – вспомнив об этом, спросила я.
– Если и приму, то только от её отца и в качестве партнёра!
– Нет, нет, нет! Так не пойдёт! Я не желаю такого партнёрства!
– Милая, мне не хватает денег на инвестицию в мой центр! С неба они тоже не сыплются, а деловых единомышленников у меня не очень много: подполковник, майор–юрист и, может быть, отец бывшей жены.
– Ты жутко продажный! – вскочила я с постели. – Мне аж противно!
– Свари себе кофе и подумай о том, что твой муж обеспечил твоё будущее!
– Но эта женщина…
– Не забывай, дорогая, ты не имеешь права на ревность! – дерзко прервал он меня и, взглянув глубоко в глаза, вышел из спальни в коридор.
Понимая, что весь день просижу одна, я позавтракала, оделась и отправилась в академию, не желая пропускать сегодняшний урок из–за внезапных планов капитана. Конечно же, шелка, подаренные подполковником, мой капитан не взял, да и вряд ли вообще собирался их возвращать. По этой причине, я убрала ночнушку обратно в коробку и положила в свой платяной шкаф. Закрывая дверцу, я решила, что сама «отблагодарю» его за подарок, который задел моё женское самолюбие, вот только подожду, как представится удобный случай.
В академии МВД сегодня было, как всегда, оживлённо и многолюдно. Неудивительно, но не хватало двух людей: пехотинца и стервы–юриста. Нам даже отменили её предмет, объявив, что дама заболела. Я–то знала, что у неё была за болезнь и посмеивалась про себя. А вот друга было по–прежнему жалко, и в душе я была рада, что он отсутствует в аудитории. Однако так как занятия закончились пораньше, я отправилась в городское отделение полиции, где он и должен был отходить от пьянства.
– Почему парня до сих пор не освободили? Я думала, что срок только до утра, а уже полдень! – спросила я дежурного полицейского.
– У нас есть несколько часов в запасе! Его доставили за хулиганство в общественном месте. К тому же он совершил нападение на капитана МВД и, если пострадавший захочет открыть дело, то заключенный просидит здесь до суда. Конечно же, с официальным разрешением.
– Я жена «пострадавшего»! – показала я паспорт с печатью. – Он не станет выдвигать обвинение против этого парня.
– Я вижу, что Вы его супруга, но решать не Вам, а мужу! – склонился полицейский над бумажной бюрократией, разбросанной по столу.
– Вы в каком звание, товарищ?
– Младший лейтенант!
– А муж – капитан МВД! Он сам заявил мне, что не станет пускать дело в суд, поэтому я здесь! Мой супруг – человек занятой. Вы же не хотите отвлекать старшего по званию по пустякам?
– Тогда напишите расписку, что вся ответственность за выпуск обвинённого ложится на Вас! – замямлил лейтенант, протягивая ручку и листок.
Я сделала, как он велел, и меня проводили в камеру к пехотинцу.
– Чего ты пришла? Посмотреть, какой я взлохмаченный неудачник? – чуть покачиваясь, с болезненным видом на лице, сказал мне друг.
– Пришла вызволить тебя отсюда, невзирая на твою несусветную глупость!
– Зачем тебе это?
– Затем, что ты мой друг, а друзей в беде не бросают! Никогда, слышишь! – я взяла его ладонями за лицо и чуть встряхнула. – Когда я познакомилась с тобой, я уже была девушкой капитана, а теперь я его жена! Прими и пойми это! Но ты мой друг и по–дружески я очень люблю тебя!
«На выход!» – скомандовал младший лейтенант, и мы с пехотинцем вышли из отделения полиции на свежий воздух.
– Езжай домой и отдыхай! – продолжила я, понимая, что он не слишком хорошо соображает и ещё хуже говорит.
– Спасибо! Извини меня! – поцеловал он мою руку и двинулся в сторону остановки.
Спокойная, что уладила то, что, на мой взгляд, было бы несправедливым, я отправилась на работу в таможню.
– Что ты тут делаешь, девочка? – обрадовавшись, обняла меня инспектор–кинолог.